Актер, сжимавший в руках меч, читал отрывок текста, уверенной поступью расхаживая по сцене, то возводя руки к небу, то обращаясь к пустому зрительному залу, изредка срываясь на воодушевляющий крик, сменяющийся хриплым, тихим шепотом, от которого по коже бежали мурашки.
Шеннон улыбнулся и подался вперед. Актер читал «Улисса» Теннисона, но вовсе не так, как читают в поэтических кружках — так, как можно читать только на сцене, только в мелькающей за спиной алой мантии. Такая же алая аура его мечты — аура страсти и полярностей, жаркой любви и внутреннего опаляющего огня — огибала волевой подбородок и проникала наружу через поры кожи.
— Пожалуйста, Гай, давай еще раз. Мне не хватает, я не верю, — всплеснула руками девушка, выскочившая на сцену из тени закулисья. — Постарайся не играть — проживать. Больше настоящего духа! Позволь ему тебя вести! Хотя кто я такая, чтобы тебя судить, — словно бы опомнилась она.
— Нет проблем, мисс Хармон, — засмеялся актер, прокрутив в руке меч, откинув с лица длинную темную прямую челку. — Еще раз — так еще раз.
Шеннон улыбнулся шире.
Повязанный на ее шее шелковый шарф — того же цвета, что и вельветовые брюки, — развевался, когда девушка бегала между декорациями, поправляя их; когда вскидывала руку с поднятым вверх большим пальцем и ободряюще улыбалась актеру в алом плаще; когда ныряла за театральный занавес, стискивая в пальцах блокнот, по страницам которого вела ручкой.
— Я знаю, ты отмечаешь правки, Герда-Делла, — прошептал Шеннон, наблюдая, как скрывается за кулисами желто-оранжевое свечение.
Он вдруг спросил того, спрятавшегося глубоко внутри парня, почему чувствует себя таким окрыленным сейчас, сидя в темном зале, а пришедший в голову ответ смутил и напугал, сдавив ребра.
Начавшее подниматься волнение заглушил тот самый актер, что спрятал меч в кожаные ножны на поясе и вдруг заговорил совсем иначе, по-настоящему, живо.
Шеннон сел на край сиденья, всматриваясь в озаренное силой и верой лицо.
Герда-Делла выскочила из-за занавеса, вышедшая вслед за ней группа актеров ободряюще захлопала.
— Да! Это оно! — рассмеялась девушка, откидывая волосы с лица.
— Чуть меньше пыла? — спросил Гай, отстегивая алый плащ.
— В прошлый раз немного переиграл, — кивнула Делла. — Справился отлично! Горжусь!
Актер довольно покачал головой и поманил за собой наблюдающих из-за кулис коллег.
— Перерыв заслужил?
— Иди уже, нетерпеливый!
«Искать, найти, дерзать, не уступать!» — повторил Шеннон мысленно, наблюдая за Гердой-Деллой, которая тем временем позвала на сцену хрупкую девушку. «Искать» и «найти» ему уже удалось, дело оставалось за малым.
Он дернулся, придя в себя, и сел глубже в кресло, когда краем глаза заметил чей-то силуэт справа. Пришлось поспешно обернуться.
— Не дай бог я ошиблась, но мне кажется, что вы очарованы совсем не «Улиссом», а ею, — разрушая его скупую идиллию, проговорила женщина, окруженная бледной мерцающей аурой. Она подошла совсем неслышно и одним своим образом поселила догадки о том, кем является.
— Почему вы так решили? — приняв оборону, спросил Шеннон, но тут же смягчился, быстро сдаваясь. С ней бой вести было бесполезно — расколет быстро. — Вернее, как вы догадались?
В коротко стриженных черных волосах в свете прожектора, под который женщина на мгновение попала, блеснула седина. Красный бейдж на ее груди наклонился вперед, когда она решила опуститься на соседнее место, и Шеннон пробежался взглядом по имени, оказавшемуся совсем близко к его носу.
— Я живу театром, мистер Паркс, — уголками губ улыбнулась Челси Оллфорд, не поворачивая головы. — Я научилась различать невидимые блики в глазах людей.
Она закинула ногу на ногу, положила руки на подлокотники слишком просторного для небольшого театра кресла и, прищурившись, всмотрелась в происходящее на сцене, звуки которой вдруг оградил невидимый барьер.