Мориан скривился от ее слов, а затем спросил:
«Получается, из всех небесных орудий только ты имеешь личность?»
Тяжелый вздох.
— «Нет, — ответила Лия. — Только я и Ярнбьёрн, но даже этого достаточно, чтобы лишить мира двух потенциальных героев. Личность — это неожиданный дефект в идеальном оружии. Раньше я выполняла приказы беспрекословно, не задумываясь о том, зачем это надо и для чего. Осознание пришло внезапно и было весьма болезненным, после чего я стала очень придирчивой к выбору владельца».
Он улыбнулся.
«Значит ли это, что я в твоем вкусе?»
— «Не твое дело. Мне просто надоело ржаветь в куче металлолома».
«Конечно. Тогда я гном-альбинос».
В нее его головы царила тишина, нарушаемая лишь шагами ног и лап. Тоннель все тянулся и тянулся вперед, словно не собираясь играться с ними в смертельный лабиринт. Гальсара это сначала несильно тревожило, пока в какой-то момент он не сделал шаг и нога, не почувствовав опоры, не устремилась вниз. Он взмахнул руками, пытаясь остановить падение.
Чьи-то руки вцепились в его мундир и потянули назад. Мориан упал на спину, кого-то собой придавив.
— О-о, никак Мориан решил показать все свои копьеносные способности, — ехидно хмыкнул Сэм, в то время как серые глаза недобро блеснули.
— Ты вообще о чем?
Из-под него донесся стон:
— Встань... ах... больно...
Он вскочил, как ошпаренный. Мари встала и пощупала свой живот, проверяя, не сломано ли чего.
— М-мари, прости, я не...
Девушка поморщилась и качнула головой.
— Не надо. Главное, что ты жив остался.
Сэм присел над краем ямы и посветил факелом.
— Хороший прием у гномов, — присвистнул он. — Упади ты сюда, точно пришлось бы только твои внутренности собирать.
Мориан подошел и посмотрел вниз. Там, в желтоватом свете факела, блестели длинные металлические шипы, усеянные множеством своих собратьев. На них болтался скелет гнома в ржавой и частично превратившейся в пыль кольчуге. Вздрогнув, он отошел, подобрал оброненный факел и поднес к огню другого. Затем вдоль ямы прошелся взад и вперед, ища возможность перейти страшную ловушку.
— «Если тут и было через что переходить, то теперь это все лежит на дне ямы».
«Проклятье!» — Неужели им придется остаться здесь, так и не начав путь?
Дру в это время обнюхивал стену и зачем-то кусал камни. Затем, что-то обдумав, он поднялся на задние лапы и быстро вскарабкался к потолку. Серая пыль дождем полетела на них и на факелы.
— Дру, ты гений! — Как он мог забыть про своего верного дрокса?
Тот издал трель и спустился вниз, окатив их градом из камешков. Быстро забравшись на него и туго обвязав себя ремнями, они схватились за край седла. Дрокс подошел к стене, медленно встал на задние лапы и вонзился когтями в камень. Мориан почувствовал, как вздулись под чешуей мышцы, и сильнее сжал ремни.
Когда ящер забрался на потолок и буквально пополз над ямой с шипами, кровь прилила к голове и наполнила пульсирующей тяжестью. Камешки с тихим стуком падали вниз, иногда сталкиваясь с металлом и издавая при этом звон. Он не мог смотреть туда и закрыл глаза, прижавшись к чешуйчатой шее. Мучительно тянулись секунды.
Наконец Дру начал спускаться. Гальсар понял это, ощутив, как постепенно раслабляются его мышцы. Черный дрокс спрыгнул со стены вниз, и каменный пол просел в тех местах, куда попали его лапы.
Дрожащими руками он расстегнул ремни и свалился на землю. Бушевавший в крови страх лишил его сил, заставляя часто и судорожно дышать.
— Хвала небесам, я жив, — простонал Сэм, падая ничком рядом.
— То есть, мы тебя не интересуем? — спросила Мари, которая осталась лежать на сиявшем от самодовольства Дру.
— В первую очередь меня интересует я сам. Потом уже вы. Разве ты не знала про банальный закон выживания? Будь ты хоть трижды святым, когда тебе угрожает опасность, ты сначала думаешь о себе и лишь потом — о других, решая помочь последним. А я, как видишь, не святой.
— Звучит хорошо, но помолчите оба, — устало проговорил Мориан. — Сейчас я слишком устал, чтобы удерживать ее от кромсания ваших тел.
Оба посмотрели на висящий у него на бедре меч. Ножны дрожали и едва сдерживали рвущийся наружу звон.
— Ладно, ладно, — быстро понял ситуацию Дакшер, — больше не буду. Лия, прекрати злиться. — Ножны перестали дрожать, но напоследок издали громкое клацанье. — А чего она, кстати о рыбках?
— Вы мешаете ей слушать голос Ярнбьёрна. К тому же вы оба наносите серьезный вред моей больной голове, а ее задача — уничтожать любую причину моих неудобств или боли. Делайте выводы.