Мориан быстро вытер лезвие о траву и убрал в ножны. Вынув «зубочистку», он протянул ее Уолгрену. Тот вырвал меч из его рук и пошел за Снайдом. Феликс и Финиген плелись следом. У всех было прекрасное будущее, которое будет разрушено всего за несколько минут словом «исключение». Так они считали, прожигая ненавистными взглядами спину своего палача.
Мориан шел последним, и его глаза рассеянно блуждали. Мысли об исключении у него были вытеснены другой, невообразимой и в то же время реальной.
Почему его меч двигался сам по себе? Что он купил и что за странная девушка, утверждающая, что она — его меч?
«Неужели сказки не врут?»
Глава 4
Ожидание и неопределенность. Две вещи, которые выводят из себя больше, чем оскорбления или испытания жизни.
Мориан сидел в комнате ожидания, где он находился вот уже второй час. Когда Снайд привел их к кабинету ректора, тот не стал слушать и вызвал графа Вайленштанского — Карлоса Уолгрена. Уильям, услышав об этом, тут же растерял всё высокомерие и браваду и сидел на жестком стуле, как побитая собака.
Ровно через час прибыл граф, и первым в кабинет пошел Уолгрен-младший. За ним отправились горе-секунданты, с поникшими головами исчезнувшие за дубовой дверью. Мориан остался один.
«Что же ты такое? — подумал он, задумчиво поглаживая ножны с мечом, который спас ему жизнь. — Волшебный меч из сказок, что призван изменить мир, или же просто иллюзия?»
В детстве он взахлеб слушал истории о рыцарях и героях, которые обладали особыми силами или предметами, и спасали людей и целые королевства. Вся домашняя библиотека была изрыта им, и мечтания мальчика сводились к тому, чтобы стать таким же. Но увы, судьба не ко всем благосклонна и щедра.
Тяжелая дверь с треском открылась и троица аристократов побрела к выходу. Вид у них был самый что ни на есть нищенский: бледные лица, потрепанная одежда и глаза, полные ужаса и благоговения. Не глядя на Мориана, они скрылись, вновь оставив его в тишине и одиночестве.
— Гальсар, твоя очередь, — мерзкая рожа Снайда появилась из-за двери кабинета ректора. Он вошел в комнатку и насмешливо-услужливо уступил ему проход. — Ну, как это, чувствовать себя псиной, которую вот-вот изобьют палками?
Он не ответил на его вызывающие оскорбления и прошел мимо, хлопнув дверью прямо перед его красным носом.
Кабинет ректора был тяжелым. В прямом смысле этого слова.
Дубовый стол, массивные кресла с жесткой спинкой, тяжелые шкафы с толстыми полками и стеклянными дверцами, пыльные книги. Все деревянные детали мебели была темного цвета, а ткани — зеленых и золотых тонов, под цвет королевского флага.
— Вот тот самый дворянин, что устроил дуэль с вашим сыном, граф Уолгрен, — тяжелым густым басом произнес ректор. Внешность его была под стать кабинету: коренастый, с грубыми чертами лица и темно-карими глазами он напоминал собой медведя, оказавшегося в цирке военных действий.
— Не нужно искажать факты, господин ректор, — сказал Мориан, глядя на него зелёными пронзительными глазами.
Мориан перевел взгляд на второго сидящего перед ним человека. Короткие светлые волосы, белое лицо с выразительными серыми глазами. Двойной подбородок был гладко выбрит, а скулы еле заметно отливали синевой. Абсолютно белую одежду с золотой и серебряной вышивкой украшал орден. Граф Карлос Уолгрен, герой битвы при Лероне.
— Прошу извинить господина Беона за грубость, — проговорил он хриплым баритоном. Голова чуть приподнялась и ворот светлого костюма с золотыми пуговицами обнажил розовый шрам на горле. — Вы и есть тот самый Мориан Гальсар?
— Да. — «А кем я ещё могу по-твоему быть?»
— Граф, — ректор поворошил огромной рукой бумаги на столе, — по показаниям секундантов, господин Уильям и этот парень вчера повздорили и последний вызвал на дуэль вашего сына. По-моему, здесь и так ясно, что ждет барона Гальсара. — Слово «барон» он презрительно выделил, обнажив желтоватые крепкие зубы.
Внешне Мориан оставался спокоен, но внутри у него медленно разгоралось пламя ярости. Все сказанное — наглая ложь!
«Все эти аристократы одинаковы, — с горькими нотами подумал он, глядя на ректора и отца Уильяма. — Все до единого».
— Не стоит верить нá слово приспешникам моего сына, — вдруг сказал граф, и на его морщинистом лице появилась еле заметная усмешка. — Мориан, ведь это мой сын вызвал тебя на дуэль, верно?
Беон вытаращил глаза и побагровел. Мориан не обращал на него внимания, глядя прямо в глаза графа. Внутри него появился огонек надежды.
— Да, — ответил он.
Дубовый стол треснул под ударом тяжелого кулака, а ректор в бешенстве заревел: