В ушах раздался омерзительный хруст, который после короткого, ро огромного шока, вызвал целую волну боли и ярости. Меч в руке окрасился багровой аурой, испуская разрушающие все и вся. Потухший Гладснир повис на его руке, не в силах остановить обезумевшего хозяина.
— Ублюдок! — хрипло крикнул он, и лезвие со звоном ударилось о пояс золотых колец, оттолкнув Его к краю бездны.
— Бесполезно, Мориан. Ты проиграл в тот момент, когда решил, что сможешь спасти мир, не понимая, что не нужен ему. Твоих друзей и тебя погубили глупость и эгоизм.
Тяжелое дыхание вырывалось с окровавленных губ. Охватившее разум безумие плотной пеленой висело перед глазами, мешая мыслить и понимать сказанное. Уничтожить все — вот его цель.
Он заревел, и с напряженного до предела тела сорвался багровый импульс. Мгновением позже что-то ударило его в грудь, впечатывая в землю. Хрустнули ребра, протыкая легкие и слабо бьющееся сердце.
Последнее, что он видел, была земля вокруг, испещренная трещинами и кратерами, горевшая кроваво-красным пламенем. Почерневшее, как и солнечный диск, небо, и лишь белый ободок сверкал среди окутывающего мир мрака.
«Я не справился», — мелькнула последняя мысль в потухнувшем сознании.
— Мориан! Мориан!
Кто-то тряс его за плечи, выкрикивая его имя. Мориан с усилием моргнул, развеивая белый туман перед глазами. Над ним нависло бледное лицо с большими испуганными синими глазами. Ее руки сжимала его плечи, и он понял, что его не трясло. Крупная дрожь била его тело, сотрясая сознание.
— Это последствия ясновидения, — проговорила Эйра, доставая мелко дрожащими склянку с молочного цвета жидкостью и попросила Дакшера: — Открой ему рот и держи, чтобы он ненароком не прикусил себе язык.
Парень кивнул и надавил на его челюсти, заставляя приоткрыть рот. Теплая приторно-сладкая жидкость устремилась в желудок, постепенно унимая дрожь и проясняя окутанный ужасом разум.
— Ч-что это было? — выдавил из себя Мориан.
— Видение, — ответила девушка. — Наиболее вероятное будущее из всех возможных на данный момент. Ты узнал, что хотел?
Он неуверенно пожал плечами. Единственной его зацепкой было черное солнце с белым кольцом вокруг. Черное солнце...
— Как скоро будет солнечное затмение?
Все трое недоуменно воззрились на него.
— Причем тут какое-то затмение? — спросила Лия, хмурясь. — Когда настанет час открытия врат, я тебе и так это скажу.
Эйра отреагировала по-другому.
— Подожди, у меня где-то лежал календарь. Бабушка раньше специально вела его для своих ритуалов... — Из распахнутого шкафа послышался шорох и полетела пыль. На пол упало несколько пожелтевших листов бумаги, испещренных мелким кривым почерком.
— Вот, — девушка осторожно развернула большой лист пергамента, испещренного записями, циклами луны и цифрами. Она провела пальцем по строке возле изображения черного солнца и прошептала: — Не может быть...
— Что там? — Сердце внутри болезненно сжалось, предчувствуя худшее.
— До затмения осталось... шестнадцать дней. Великие боги...
***
Половина луны тускло светила на покрытом дымкой ночном небе. Черные вода озера без остатка впитывали в себя свет, не пропуская его наружу. Темный лес зубчатой плотной стеной стоял перед ним, скрывая скрытое в нем зло.
Легкий ветерок коснулся его волос, тут же замирая.
— Не спится? — спросила Лия, присаживаясь рядом с ним. Мориан качнул головой, не отрывая взгляда зеленых глаз от черной глади озера.
— После ритуала меня мучают кошмары. Разный исход нашего пути. Но все они заканчиваются смертью Сэма и Мари, а я... — он запнулся, боясь признаться в этом даже себе. Смерть оказалась для него не самым страшным исходом, как хотелось ему думать.
— Ты сильнее, чем мои прошлые владельцы, — помолчав, ответила она. — Никто из них не придерживался каких-либо идеалов и принципов, быстро утопая в своем безумии. Со временем в этом стали винить меня, но ты единственный, кто смог не подвергнуться влиянию слухов и страху людей перед собственным злом. Поэтому я верю, что ты не превратишься в кровожадное чудовище.
— Прекрасная перспектива, — вздохнул Гальсар, слабо улыбнувшись, но тут же помрачнел. — Дело даже не в этом. Шестнадцать дней... так мало времени осталось. Я терзал себя сомнениями и торопился, чтобы исполнить свое предназначение, но теперь... — «Я боюсь. Боюсь, что не справлюсь, сломаюсь раньше, чем успею спасти мир».
Прохладные тонкие руки обвили его шею, прижимая тело к его спине.