Весть о приезде князя взволновала, но не обрадовала царицу. Несколько дней тому назад она в самом деле с нетерпением ждала его; часами сидела на террасе дворца Трдата и следила за дорогой, по которой должен был прибыть князь.
Тогда царице хотелось увидеться с ним, раскрыть ему свое сердце, попросить совета, потому что только в нем она видела преданного царской семье человека. Но теперь, когда Седа рассказала ей все и она узнала, что Марзпетуни давно было известно ее горе, она перестала верить в него. Царице казалось, что и князь Геворг, как, вероятно, все дворцовые женщины и прислужницы, смеялся над ее наивностью. Эта мысль угнетала ее, унижая в собственных глазах.
«Неужели он сейчас придет ко мне, как к своей царице, как к супруге своего государя? Неужели он не знает, что я больше не имею права носить это имя, раз царь оскорбил и презрел меня?..» — думала царица. Может быть, ей лучше уклониться от встречи с ним.
Но разве это было возможно? Разве она не считала минут, когда получит сведения из Утика? Разве она не хотела расспросить о царском походе?
Когда прислужница доложила, что князь Марзпетуни и сепух Ваграм просят разрешения войти, она смутилась и не знала, как ей поступить.
— Пусть войдут, — сказала она наконец прислужнице. Но когда та пошла к двери, приказала ей вслед: — Нет, нет, пусть войдет только князь.
Сердце ее забилось.
Она посмотрела на себя в зеркало из полированного серебра. Лицо ее изменилось до неузнаваемости.
В ней боролись два чувства: достоинство царицы и самолюбие жены. Оба одинаково справедливые, и оба одинаково сильные. Одно из них должно было победить, но сколько еще волнений предстояло!.. «Какую-то весть принесет мне князь?» — думала она, и эта мысль заставляла еще сильнее биться ее сердце. Ей хотелось услышать, что государь победил, что восстание Амрама подавлено, что войска царя вновь заняли Утик и севордские земля. Это польстило бы ее царскому самолюбию. Победа собрала бы вокруг царя упавших духом князей, вселила бы в них бодрость и воодушевление. Тогда против востикана выступило бы большое войско, с помощью которого взяли бы Двин и освободили патриаршие покои.
Все это было так.
Но когда она вспомнила причину восстания Амрама и подумала, что победа над ним только укрепит царя в его заблуждении, что он, завоевав страну севордцев, еще чаще будет навещать княгиню Аспрам и совсем забудет ее, свою супругу… тогда ей от души захотелось, чтобы Марзпетуни привез весть о поражении царя. Если это случится, Утик и Севордское ущелье станут навсегда недоступными для Ашота Железного.
«Может быть, ценой этой жертвы я вновь обрету свое потерянное счастье… Может быть, он почувствует, что господь покарал его за грешную любовь, и снова вернется ко мне, к своей жене и царице, к той, которая так горячо его любит и живет единственной надеждой вновь соединиться с ним!..»
Царица была погружена в эти мысли, когда прислужница доложила, что князь ожидает ее. Царица вышла к нему одна.
Князь Геворг, стоявший у входа, низко поклонился и приблизился, чтобы приложиться к ее руке.
Серьезное лицо князя успокаивающе подействовало на царицу.
— Мы долго ждали тебя, князь. Ты, конечно, привез нам радостные вести, — сказала она с холодной улыбкой, садясь в кресло.
— Радостные вести? Да, я хотел бы не быть вестником несчастья, но бог…
— Что ты должен возвестить? — тревожно спросила царица, устремив глаза на князя.
— Царь в безопасности. Мы должны возблагодарить бога.
— Что это значит, князь? Царские войска разбиты? Амрам победил?
— Он не победил, но мы потерпели позорное поражение.
— Не понимаю тебя.
— Амрам осадил нас в ущелье. Государь спасся бегством, и между войсками не произошло сражения.
— Расскажи подробнее, — приказала царица.
Князь стал рассказывать все по порядку: о своих воззваниях к князьям, о том, как царь собрал войско; поведал историю неудачного похода, скрыв, конечно, все то, что могло доставить ей огорчение как царице и жене.
Когда он кончил, Саакануйш с облегчением вздохнула:
— Значит, кровь не пролилась, и все же царь с позором бежал. Слава всемогущему богу! Он судит справедливо! — И на лице ее появилась горькая улыбка.
— Преславная царица, ты меня удивляешь. Неужели поражение государя доставило тебе радость? — спросил Марзпетуни, смущенный словами царицы.
— Да, князь.
— Но бесчестье этого поражения падает на царский престол и…