— Когда успел? — искренне изумилась лучница. — Ты же в мастерской ешь, спишь и срёшь! Ты на улицу только по праздникам выходишь и то, исключительно в нашей компании.
— Когда один божок с дурным чувством юмора и склонностью к плохим шуткам вдруг объявляет тебя своим чемпионом, всякое может случиться. В том числе и неожиданные знакомства.
— Правда? И что, в числе этих неожиданных знакомств оказалась косоглазая бабёнка с большими сиськами?
— Кхм… — прочистил горло оружейник, покосившись на девушку. — Типа того. В своё оправдание могу сказать, что она была в числе тех, кто хотел меня кастрировать и развеять на атомы.
— За что?
— Длинная история. Если коротко, то в результате одной невинной шутки, которую я хотел провернуть над Локи, а он провернул надо мной, три богини решили, что я нанёс им жуткое оскорбление, за которое меня нужно покарать самым негуманным способом.
— Это что, кусюмарон такой? — хихикнула Вельга.
— Что?
— Ну, кусюмарон. Сочетание противоположностей. Типа «горячий лёд», «холодный огонь» или «невинная шутка Локи».
— Действительно, оксюморон вышел, — улыбнулся Морган, задержав взгляд на развеселившейся спутнице.
— Ладно, допустим тут ты отмазался, — покрывшись лёгким румянцем, сменила тему лучница. — Тогда другой вопрос. А правда, что евреи всегда подчиняются своим женщинам?
— Что? Кто это тебе сказал? — остановившись на месте, ошарашено переспросил орк. — Хотя нет, не говори, я и так знаю. Во-первых, никогда не слушай этого бухающего антисемита — ничего хорошего он тебе не расскажет. А во-вторых, я еврей всего на одну шестьдесятчетвёртую…
Что есть самое страшное в бурно проведённом вечере, плавно перешедшем в позднее утро? Потерять документы, кошелёк и прочие личные вещи? Проснуться в постели со страшного вида незнакомкой? Проснуться в постели со страшного вида незнакомцем? Да, всё это неприятно, но есть пара вещей похуже. Первая — это интоксикация организма, она же похмелье. Вторая — когда тебе в красках рассказывают обо всех подвигах, совершённых под влиянием зелёного змия. Ирония тут в том, что пока ты маешься от разрывающей голову боли, то тебе совершенно наплевать на эти рассказы. В наполненной бесконечным страданием бестолковке крутиться лишь две мысли: «Никогда больше не буду пить» и «Что надо сделать, чтобы не сдохнуть».
Зато стоит немного прийти в себя, как на поверхность всплывает тот самый вопрос: «Что вчера было?». Самое обидное, всегда найдётся какая-то редиска, которая мало того, что всё помнит, так ещё готова во всех красках рассказать благодарным слушателям мельчайшие детали твоего позора. И ладно, если рассказать! Ведь и показать могут! Тебе, друзьям, нескольким миллионам пользователей интернета…
Для владельца «Мануфактуры Моргана Мэгана по производству стрелкового оружия» начало нового дня вполне укладывалось в описанный выше сценарий. Сначала включилось сознание, которое сразу же принялось сигнализировать о полной недееспособности организма. В голове гудело, тело ныло, во рту, как и полагается, нагадили кошки… Кстати, почему именно кошки? Почему не собаки? И вообще, надо бы спросить у выходцев из других миров, кто у них гадит в таких случаях.
В общем, задействовав все доступные ему ресурсы мозга для анализа, Морган не сразу заметил, что к уже описанным выше ощущениям примешивается ещё кое-что. Кое-что, что он уже давно не испытывал. Максимально плавно и осторожно повернув голову направо, орк наткнулся на кипу взъерошенных фиолетовых волос с прядками синего и алого. Следом за волосами обнаружилось розовое ушко, потом шея, потом подозрительно обнаженное плечо. Дальше шло одеяло, поэтому других деталей увидеть не удалось.
— Хм-м-м… — охрипшим голосом протянул Морган. Хотелось бы сказать, что от волнения, но дело было исключительно в пересохшей глотке.
После чего, исключительно в познавательных целях, приподнял одеяло левой рукой. Как оказалось, и он, и придавившая его правый бок девушка, были обнажены по пояс. Что, теоретически, предполагало, что до секса так и не дошло. Но судя по расстёгнутым ремням, определённые попытки определённо предпринимались…
— Не поняла…
Спохватившись, оружейник опустил одеяло и снова повернул голову, уставившись в фиолетовый зрачок, окружённый порозовевшим белком и налитыми кровью сосудами.
— Ты чего в моей койке делаешь?
— Это моя койка.
Дабы убедиться в этом факте, оба немного приподнялись, оглядывая обстановку, после чего с едва слышными стонами рухнули обратно.