А разум?
Судя по тому, что трех лет от роду Риа свободно владел двумя языками, земным общепланетным и гийанейским, с этой стороны все также обстояло благополучно.
Язык гийанейцев отличался удивительной мягкостью, земной был значительно тверже. Маленький Риа говорил так, что всем невольно казалось — где-то поблизости течет ручеек, переливаясь на камешках.
Гианэя всегда называла сына полным именем — Рийагейа. Виктор и все остальные предпочитали короткое — Риа. Он отзывался на оба имени, привыкнув к ним еще в годовалом возрасте.
Через семь месяцев после Риа появилась на свет Тамара — девочка Земли, которой предстояло стать подругой детских игр сына двух планет.
И через два года они уже играли, как брат и сестра и всегда были вместе.
Рийагейа унаследовал от матери любовь к воде и поразительную плавучесть. Гианэя, нисколько не тревожась, позволяла ему проводить в бассейне столько времени, сколько он пожелает. Но маленькой Томе купаться еще не разрешали, и девочка часами сидела возле бассейна, наблюдая за резвящимся в воде другом.
Надя Попова была непреклонна, и между нею и Гианэей часто возникали споры по этому поводу.
Две женщины, единственные на звездолете, очень подружились.
Присутствие на корабле, висящем в бездне космоса, двух детей вносило разнообразие в жизнь «робинзонов», отвлекало их от тяжелых мыслей о своей дальнейшей судьбе, но одновременно все чаще и чаще возбуждало еще более тяжелые мысли — о судьбе этих детей.
Что будет с ними?
Если с Земли так и не придет помощь, если спасательной экспедиции не удастся найти корабль, он начнет (вернее уже начал) падение на Солнце. Никто не мог дожить до конца этого падения. И неизбежно настанет момент, когда обреченный звездолет опустеет и в его просторных помещениях останутся только двое — Риа и Тома.
Одни до конца жизни!
Гианэя?
Но биологи еще на Земле пришли к заключению, что земная кровь, текущая теперь в ее жилах, должна сократить жизнь Гианэи, что обычный для ее соплеменников срок — около пятисот лет — ей не прожить.
Но если бы это мнение было даже ошибочно, присутствие Гианэи мало что изменит в жуткой судьбе «последних робинзонов».
Одиночество, без надежды, перед лицом холодного, равнодушного космоса!
Всех членов экипажа корабля больше всего волновала возможность именно такого финала.
А пока «равнодушный космос» было единственное, что видели вокруг, за стенками звездолета, Риа и Тома. Ничего другого они не знали.
Экспедиция захватила с собой множество кинофильмов. Ведь ее членам предстояло пять лет находиться на чужой планете. Помимо естественного желания видеть картины жизни родной Земли, эти фильмы должны были сыграть определенную роль в просвещении аборигенов планеты Мериго.
Их не собирались смотреть в пути. Но теперь извлекли из кладовой. По строго составленной программе детям демонстрировались эти фильмы, сопровождаемые устным рассказом.
К тому и другому они относились, как всегда дети относятся к сказкам, — интересно, но странно и неправдоподобно.
Риа и Тома весело смеялись, глядя на экран, считая все это шуткой: голубое небо, здания, наземный и воздушный транспорт. Забавные движущиеся картинки, выдумка взрослых, играющих с ними. Не более!
Жизнь на звездолете казалась им единственно возможной и естественной. Но в будущем?..
И люди, привыкшие было к мысли, что их могут никогда не найти, снова стали ожидать помощи, с большим нетерпением, чем даже в первый год после катастрофы. Теперь они думали не о себе.
Рийагейа закончил первый класс школы. По количеству усвоенного материала этот класс равнялся полному курсу начальной школы, который дети Земли обычно проходили за два года. Это было сделано намеренно.
И если у кого-нибудь оставались еще сомнения, они окончательно отпали. Разум мальчика был столь же безупречен, как и его тело!
Эксперимент, как называли в научных кругах брак Муратова и Гианэи, привел к более чем положительному результату. Стало несомненным, что человечества Земли и Гийанейи могут слиться в одно, что задача, поставленная гийанейцами — сравнять продолжительность жизни тех и других, реальна.
Но пока что об этом знали только ученые, находившиеся на звездолете. И им было мучительно думать, что наука обеих планет может никогда не узнать, чем закончился этот «эксперимент».