- И не совестно вам соревноваться с этими дряхлыми стариками? - весело спросила она.
Они совсем не были дряхлыми. Хоть у меня и было сложение атлета, но по сравнению с Артуром я выглядел просто червяком.
- У меня нет выбора, - ответил я в тон ей. А вам не совестно ухаживать за малолетним мальчиком?
- Немного совестно, но ведь и у меня нет другой возможности…
Мы подошли к буфету и выпили лимонаду. Глаза Ады все так же смеялись.
- Придете в гости? - спросила она. - Угощу вас чудесным кофе… Из личных запасов.
Сердце мое сжалось. Но я понимал, что пути к отступлению нет.
- Ладно! - сказал я. - Хоть я и не спец насчет кофе…
- И слава богу! - засмеялась она. - Здесь чересчур много специалистов… Поэтому все вас и любят… И ухаживают. Пока вы не спец…
Ее квартирка оказалась исключительно уютно. Письменного стола не было - где она работала, где писала? Не было даже стульев, так что мне пришло присесть на кровать. Она пошла варить кофе, я уставился на картины, развешанные по всем стенах Они были весьма абстрактны, в лимонных тонах. 3аметив мой взгляд, Ада улыбнулась:
- Это я рисовала!
- Хорошо… Но откуда такая любовь к желтому цвету?
- Желтое меня успокаивает.
- Вы очень неспокойны?
- Да… И все же я много уравновешеннее вас.
Она принесла кофе. Его теплый, мягкий аромат полнил всю комнату. Я молча выпил свою чашку. А спросила:
- Хорошо?
- Очень.
- Будет еще лучше, - сказала она, взяв меня руку.
Я не ожидал, что рука женщины может быть такой теплой и сильной. Я дрожал, я чувствовал, что становлюсь смешон. Лишь тогда, когда это темное и страшное море обволокло меня со всех сторон, я неожиданно успокоился. Тепло, которое я ощущал, не было похоже ни на какое другое тепло. Оно было единственно человеческим.
Потом мы лежали рядом в полутьме комнаты. В сотне метров за бортом “Аякса” царили вечный холод, бездонная тьма. Но я не ощущал этого. В тот момент у меня было чувство лета, горячего солнца, запаха реки. Я не был счастлив, но был исполнен спокойствия и довольства. И хотя Ада лежала, прижавшись ко мне, я словно не замечал ее, как не замечаешь свою теплую руку, притиснутую к телу,
Вдруг мне вспомнился Толя - как он валяется на своем медвежьем диване, безучастно глядя в потолок. Настроение у меня сразу упало.
- Я должен сказать ему, Ада, - начал я. - Так будет нечестно…
- Знаю, знаю, - перебила она. - Не спеши… Найдется кто-нибудь, кто скажет ему.
- Так это Сеймур?.. Сеймур направил тебя ко мне? - озарило меня.
- Конечно… Так же, как и тебя…
- Значит, мы были чем-то вроде подопытных кроликов? - я возмущенно вскочил с кровати. - Впрочем, кроликом был только я. Ты тоже экспериментировала!
- Становишься злым, - сказала Ада. - Тебе это не идет.
- Ты любишь его?
- Естественно…
- Так как же ты к нему вернешься?
- Я еще не решила. Да и какое это имеет значение?
- Имеет.
- Ты же умница. Не надо упрощать… Отношения между людьми сложней, чем ты думаешь. Того, что сближает их, гораздо больше того, что разделяет… Всегда между ними остается что-то, что является для них сугубо интимным, личным.
Она притянула меня к себе и обняла. Эти сильные нежные руки были заряжены поистине волшебной силой.
Я чувствовал себя как в капкане и в то же время как в мягких объятиях моря. Настоящего моря, которого я никогда не видел воочию.
Мы встречались каждую ночь. И с каждым разом слова и объятия были все горячее, лихорадочнее… Я не понимал, что мучаю ее. Понадобились многие годы, прежде чем я постиг это.
Последние дни мне очень хотелось повстречать Сеймура, но он как будто прятался от меня. Все-таки однажды я увидел его на тихой флорентийской улице. Он сидел под оранжевым тентом за маленьким белым столиком из гнутого металла. Перед ним стоял стакан с каким-то напитком, красным, как кровь. Увидев меня, Сеймур дружелюбно кивнул.
Я сел на белый стул рядом с ним.
- Что это? - спросил я.
- Гранатовый сок… Вряд ли тебе понравится.
Он сходил в кафе и вернулся со стаканом сока.
- Немного горьковато, - предупредил он, садясь. - И терпко…
Я отхлебнул из стакана. Сок и вправду горчил. Сеймур долго молчал, разглядывая витрины на противоположной стороне улицы. Наконец повернулся ко мне:
- Тебе нет необходимости идти к нему… Он и так все знает.
- Откуда? - вздрогнул я.
- От Ады, разумеется.
- Она пошла и сказала?
- Зачем говорить? Без этого видно…
- В конце концов ты добился своего, - сказал я.
- Не совсем. Но думаю, что я на пороге…
- Ты считаешь, он выздоровеет?
- Уверен… Ему необходим был такой шок… Что-то должно было разбудить в нем живые человеческие чувства. Это для него было нужнее воздуха… И ты отлично справился с задачей…
- Скажи, зачем ты состроил эту сложную комбинацию? Только для того, чтобы спасти Викторова?.
Он как-то по-особому прищурился:
- Хорошо, буду откровенен. Это нужно было для всех троих. Но главным образом для тебя. Неужели ты не понимаешь, что у меня к тебе особая слабость, аж ни к кому другому? Неужели ты можешь представить, что я мог допустить, чтобы ты вернулся на Землю душевно искалеченным? Спустя пятьдесят лет… В конце концов каждый что-то выиграл в результате моей комбинации.
Он снова засмеялся, на этот раз сухо. Сейчас мне стыдно, что я так мало понимал его. На “Аяксе” он был наиболее уязвимым, наиболее озабоченным, может быть, наиболее испуганным. Самая большая ответственность лежала именно на его плечах.
- А сейчас эксперимент окончился, мой мальчик! - сказал он. - Ты должен освободить дорогу…
- А если я не соглашусь? - резко спросил я.
- Как-нибудь выйдем из положения. Не ты один играешь в эту игру.
- К сожалению, это не игра, - ответил я с горечью.
- Знаю! - сказал он. - Знаю лучше тебя. Пойдем-ка лучше побегаем…
- Бегай один! - бросил я и поднялся из-за стола.
Через два дня Ада сказала мне то, чего я давно ожидал. Было поздно, около часу ночи. Еще за минуту я почувствовал, что вот-вот она скажет это, - такой она была нежной, такой неспокойной.