Станьте ближе… Тяжело, товарищи… «Керчь», «Стремительный», «Пылкий».
Представители. Есть «Керчь», «Стремительный», «Пылкий».
Комиссар. Навести минные аппараты на тех, кто поднимет желто-блакитное знамя. Выбросить сигнал: «Позор и смерть тому, кто останется в бухте». (Пауза.) Но не стрелять, пока я не прибуду на флагман.
Представители. Есть, комиссар. Эсминцы «Керчь», «Стремительный» и «Пылкий» к бою готовы.
Комиссар. Стрыжень!
Стрыжень. Есть, комиссар!
Комиссар. Сейчас же на линкор «Воля», в машинное отделение, к кочегарам. Передай мой приказ: поднять пары. Корабли должны выйти в море все… Кто на палубе будет против — стрелять и за борт. (Закрыл глаза от боли.)
Стрыжень. Есть, товарищ комиссар. (Направился к выходу, у колонны остановился, медленно вернулся и подошел к комиссару.)
Комиссар. Что, Стрыжень?
Стрыжень. Артем Максимович… Такая ситуация…
Комиссар (протянул руку). Прощай, Ваня… Ступай… Передай кочегарам всё…
Стрыжень. Есть, все скажу. (Пошел. Тихо Оксане.) Там — лошадь. Осторожно — на флагман.
Оксана (взволнованно). Ступай…
Комиссар. А как адмирал, офицеры? С кем они сейчас?
Гайдай. Если адмирал пойдет против нас, я сам поставлю его под боевую рубку и расстреляю.
Оксана. Расстрелять и он сумеет (указывает на юнгу). Это легко. Но кто тогда выведет эскадру в море? Кто знает карту минного поля? Кто проведет через минные проходы? Кто развернет эскадру в море, чтобы не погибнуть от собственных мин или немецких подводных лодок? Над этим ты подумал?
Комиссар. Я пойду сейчас на флагман, к адмиралу. (Хочет встать, но не может.) Трудно, товарищи… Отдохну минуты две… Горят ноги, руки, все тело… Две минуты отдохну. Только две минуты…
Юнга. Отдохните, дядя Артем, а потом пойдем на корабли в море. Я моряком буду, надену бескозырку, клеш, тут маузер… и контру буду бить.
Комиссар. На корабли, сынок, сейчас же на корабли. Отступаем. Севастополь разбит… Последний порт… Вызвать радиорубку… Связаться с Москвой… Держите штаб… Шторм… шторм… Идут… кильватер… миноносцы…
Оксана. Артем!
Гайдай. Тсс…
Комиссар. Скажите… кораблям… самостийники… контр… контр…
Гайдай (тихо). Есть, комиссар.
Оксана. Немедленно нести на флагман.
Гайдай. В огне же весь… (Отвернулся.)
Комиссар. Товарищи, мне уже легче… Чего вы так смотрите? Мы еще вернемся сюда… Ну… веселей! (Моряку с гармонью.) Сыграй, браток, про кочегара.
В ответ никто не шевельнулся.
Ну… скорее, скорее.
Гайдай. Сыграй, браток, про кочегара старому кочегару.
Моряк снял гармонь, и зарыдала гармонь, и тихо поет Гайдай.
Комиссар. Приказ… связаться… с Москвой… Штаб…
Гайдай.
Тихо снимают моряки бескозырки, стоят над мертвым комиссаром. Бесшумно из-за колонны появился .
Стрыжень. Адмирал выводить эскадру в море отказался.
Вздрогнули все, повернулись и застыли. Смотрит Стрыжень на товарищей, он понял все. Рука тяжело сгребла с головы бескозырку — как-то неестественно он повел ею по лицу, словно вытирая первые слезы, и, скомкав в руке, сунул ее в карман.
У адмирала.
Мичман Кнорис (напевает).
Эх, Ленский, Ленский, тебе до боли завидует князь Кнорис. Умереть от любви так, чтобы поколения прекрасных дам ежевечерне нежно плакали по тебе в третьем акте. А меня расстреляют, и никто нежно не заплачет. Боцман Кобза, ты любишь эту арию, ты слыхал ее?