– Очень странно, – прокомментировал инспектор.
При следующей попытке аппарат успешно приземлился, и из него вышли капитан Уинтерс и Томми Вэйн.
Уинтерс был худым человеком с поседевшими висками, и его меланхоличность легко объяснялась тем, что он был инструктором вот уже десять лет. Теперь на Томми Вэйне были большие фланелевые брюки, тянувшиеся за ним по земле, и кричащий канареечно-желтый пуловер с ярко-зеленым шарфом.
– Я ужасен, не так ли? – весело спросил паренек.
– По правде говоря, – серьезно ответил Уинтерс, – ты был бы хорош, тебе бы только преодолеть привычную манеру. Кажется, что ты не думаешь о работе. У тебя хорошие руки и быстрая реакция. Но чего-то не хватает, – капитан коснулся своей головы.
– Дело в том, – признался Томми, – что в воздухе я так боюсь, что голова кругом идет!
– Должен сказать, – улыбнулся капитан Уинтерс, – что нервы тебя совсем не беспокоят.
Крейтон задержал Вэйна и отвел в сторону. Он дал ему то же самое объяснение, что и Нессу.
– Вы не даете бедняге Фэнису упокоиться в могиле! – возмутился Вэйн. – Если вы хотите поговорить со мной, давай сделаем это где-нибудь в другом месте.
Несмотря на протесты инспектора, Вэйн настоял на том, чтобы пойти в бар. Они сели за столик. Инспектор согласился выпить пива, а для себя Вэйн заказал двойной скотч. Крейтон был чуть ли не ошеломлен, увидев, как юноша почти залпом проглотил свой напиток, после чего последовал глоток содовой. Он начал внимательнее присматриваться к Вэйну. По сути, он был более многообещающим подозреваемым, нежели тихий и спокойный инженер. Хоть инспектор и был проницательным знатоком человеческих характеров, Вэйн озадачивал его.
У него было одно из тех неподдающихся влиянию возраста непонятных лиц с голубыми глазами и по-детски алыми губами. По такому лицу не поймешь, сколько лет человеку – двадцать или двадцать семь. И акцент, с которым он говорил, никак не поддавался идентификации. Это был правильный английский, но с примесью чего-то еще. Какого-то диалекта? Но из-за необычного характера и мальчишеского лица проглядывали резкие черты, заставлявшие инспектора задуматься. Такой типаж встречался среди юнцов-водителей, гонявших по улицам с таким безрассудством, что в конечном итоге приводило либо к судебному разбирательству и обвинению в непредумышленном убийстве, либо к лишению водительских прав.
Но на первый взгляд Вэйн казался таким же беззаботным, как и Несс. Он просто помог вытащить тело из аэроплана и впоследствии не приближался к нему.
«Так он сам говорит. Но посмотрим», – сказал себе инспектор.
Он пообедал в клубе, умело отражая расспросы мисс Сакбот. После ланча они вышли на лужайку у клуба, и она указала на горизонт, вернее, на крошечное пятнышко над ним.
– Это «Чайка», – сказала она. – А «Чайка» в наших краях есть только у Гонтлетта, так что, вероятно, это Рэнделл.
– Вы говорили, что он работает в аэротакси, – заметил инспектор. – Но что это значит?
– Перелеты на аэротакси. Шесть пенсов за милю или что-то в этом роде. Валентайн Гонтлетт успешно руководит нашим аэротакси. Будь я проклята, если понимаю, как он ведет бизнес в нашем захолустье. Конечно, немного помогает доставка газет между Парижем и Лондоном. Сейчас Рэнделл занимается перевозкой газет.
– Я удивлен, что такой известный летчик, как капитан Рэнделл, занимается работой такого рода.
– Батюшки! За трансатлантические перелеты платят далеко не так много денег, как думают люди. Тут проку, как от козла молока. Впрочем, Рэнделлу это не нужно. У него половина доли в «Аэротакси Гонтлетта», и он выходит на работу только иногда – когда не хватает пилотов. Это позволяет ему не терять форму, но это нерегулярная работа. Для Рэнделла она стала бы фатальной.
К этому времени «Чайка» приземлилась. Рэнделл отвел ее в ангар, а затем Крейтон, ловко отделавшись от мисс Сакбот, перехватил его на пути к красно-желтому строению «Аэротакси Гонтлетта».
Инспектор подумал, что Рэнделл был наименее вероятным подозреваемым из трех. Но другое дело, был ли инспектор предубежден по отношению к прославленному пилоту. У Рэнделла была манера резко принижать собственные достижения, и он решительно настаивал на том, что его вдохновляют только коммерческие перелеты. Инспектору понравился такой подход.
Рэнделл говорил с бескомпромиссной прямотой:
– Инспектор, смотрите, – сказал он, выслушав рассказ полицейского, – вариант самоубийства малоубедителен. Я уверен, что вы не пришли бы сюда с таким пылом из-за одного только подозрения в суициде. Там есть что-то еще, не так ли? Вы подозреваете, что кто-то смухлевал с механизмом самолета?