Прибыльский оробел, а Кулябко сказал со старческим задором:
— Это что за новости — беспокоить приличных людей!
Самойленко, не отвечая, попросил у Королевой ключи и заглянул внутрь шифоньера, стоявшего в спальной.
— Это ваша? — спросил он, указав на котиковую шубу.
И Прибыльский и Кулябко в один голос подтвердили, что эту шубу в прошлом году привез Королевой из Москвы ее муж.
Обыск, в общем, не дал никаких результатов.
— Я забыл у вас спросить, — сказал Самойленко, — где именно вы познакомились с Петром?
— Вы не забыли, вы спрашивали, — напомнила Королева. — Если вы так настаиваете, придется сказать: я видела его два-три раза на рынке.
— И решились позвать малознакомого человека принять участие в ограблении?
— Теперь я вижу, это было с моей стороны неосторожно, — сказала со вздохом Королева.
«Темнит, ах темнит! — подумал следователь. — Но не надо напирать. Или, может быть, именно надо? Нет, подождем. Если найдется этот Петр, все станет проще».
— Почему бы вам не сказать его адрес? — спросил Самойленко. — Наверно, вы знаете, где он живет!
Следователю показалось, что Королева на мгновение задумалась. Впрочем, она сейчас же ответила, что не знает.
— Ну, как хотите. Да, вот еще: ваш муж завтра приезжает? Передайте ему, пусть зайдет ко мне.
Королева встревожилась:
— Послушайте, неужели вы подозреваете, что Валя… мой муж… в курсе? Я вам даю слово, что он не имел понятия…
— И, однако, вы сами сказали, что решите вопрос о возвращении похищенного только после разговора с мужем!
Королева молчала.
Вернувшись к себе, Самойленко распорядился вызвать потерпевшую и в ожидании ходил взад-вперед по кабинету, подводя итоги первого этапа следствия.
«Что мы имеем? — мысленно спрашивал сам себя Самойленко тоном скучного докладчика. — Во-первых, ограбление; во-вторых, грабительницу. Очень странную грабительницу, в свою очередь ограбленную каким-то Петром. Деньги, конечно, ей понадобились не для себя, а для него. Надо, надо его разыскать! Во всяком случае, дело оказалось не таким простым, как я думал, — это хорошо».
В дверь постучались.
— К вам гражданка Постникова!
В кабинет вошла элегантно одетая женщина лет тридцати. Ее красивое лицо было спокойно.
— Вы меня звали?
— Да, я приглашал вас, — подтвердил Самойленко. — Я попросил бы вас уточнить, что именно похищено. Присядьте.
— Котиковое манто и несколько платьев, — с небрежной улыбкой сказала Постникова, опускаясь на стул.
— Нас интересует, — строго сказал Самойленко, ругая себя в душе за неумение сразу «поставить ее на место», — как же это получилось, что ваш сын не стал звать на помощь? Ведь, уйдя, вы оставили в комнате сына?
— Ему только семь лет, — основа улыбнулась Постникова, — и потом грабители сумели, как говорится, найти к нему подход. Сначала они его угостили шоколадом, потом женщина спросила его, скоро ли я вернусь, и предложила спутнику подождать меня.
— Подождать вас? — не скрыл изумления следователь.
— Да. Но молодой человек не согласился и сказал мальчику, что они сыграют с ним в «горячо и холодно». Они спрячутся с мамиными вещами, а мальчик должен их найти.
Посетительница рассмеялась:
— Первую половину игры они взяли на себя, а искать приходится не Леше, а вам! Только я боюсь, не найдете.
— Не волнуйтесь, — сказал следователь, — мы примем все меры.
— А я и не волнуюсь, — сказала Постникова, — мне только карточки жалко, остальное — дело наживное.
— Какой карточки?
Постникова взглянула на Самойленко так, точно она только сейчас его заметила.
— Да, карточки, — повторила она. — Карточки одного моего знакомого. Лежала в ящике стола.
— Может быть, преступники случайно ее захватили?
— Может быть. Денег не взяли, а карточку взяли. Бывает.
Самойленко чувствовал, что его начинает раздражать этот тон. Легкое, ироническое, отношение жертвы к преступлению не предусмотрено ни одним учебником криминалистики.
— О каких деньгах вы говорите? — спросил Самойленко.
Потерпевшая ответила с оттенком любезной снисходительности:
— В ящике письменного стола лежало около трехсот рублей. Рядом была карточка. Так вот деньги — на месте, а карточка взята.
«Нечего сказать, „простое дело“», — подумал Самойленко.
— А чья это была карточка? — спросил он.
Впервые за все время допроса Постникова смутилась. Следователь почувствовал, что здесь, как в игре с прятанием предметов, «горячо».