Ярощук перестал креститься и, робко озираясь, переступил порог.
— Хозяин?
— Да.
— Это что за люди? Откуда?
— Проезжие. Попросились ночевать.
Мужчина с бакенбардами, как у Пушкина, торопливо вынул из бумажника удостоверение и протянул дрожащей рукой:
— Я присяжный поверенный. Это моя жена. Это сестра жены. Это ее муж, профессор. Дело в том, что моей супруге врачи прописали берег Черного моря. Мы вчетвером едем в Одессу…
— На чем едете?
— Видите ли, нас высадили из поезда, вагоны заняли под раненых.
— К Врангелю бежите?
— Боже сохрани!
— А это что на столе?
Василий Иванович подозрительно разглядывал большой лист белой бумаги. На нем вразбивку были нанесены крупные буквы.
— Шпионская азбука?
— Помилуйте! Самый обыкновенный алфавит.
— Алфавит? Грамоте по нему профессор обучался? А?
— Уверяю вас… Это, если хотите знать… Ну, игра.
— По ночам игрушками занимаетесь? — Василий Иванович угрожающе поднял маузер. — Сознавайся, гад! Шпион? Зачем азбука? Говори, а не то отправлю в духонинский штаб!
— Я объясню! — поправляя на носу очки, залепетал профессор, лысый тощий старик с мешками под глазами. — Мы занимались спиритизмом. Это такое учение, которое к политике не имеет решительно никакого отношения.
— Азбука зачем?
— Я сейчас объясню все, гражданин комиссар. Видите вот это блюдце?.. На нем нарисована стрелочка. До вашего прихода мы сидели, положив на него пальцы, и вызывали дух царя Соломона. Блюдце бегает по этой карте, затем останавливается, стрелка указывает букву, мы записываем и таким образом получаем ответы от величайшего библейского мудреца… Я чувствую ваше недоверие. В наш сугубо материалистический век это закономерно. Но великий русский химик Бутлеров, выдающийся английский физик Оливер Лодж были убежденными спиритами…
Рябоконь вспомнил спиритов в пьесе Льва Толстого «Плоды просвещения» и опустил маузер.
— Олег! Останешься здесь караулить этих малахольных буржуев. На обратном пути я заеду. Чека разберется, что это за спириты. Смотри в оба, чтобы из комнаты никто ни шагу. Ясно?
— Ясно.
Василий Иванович дорожил временем. Он выпрыгнул в окно и через минуту мчался к своему отряду, оставленному на развилке дорог.
А Олег прикрыл оконную раму с разбитым стеклом и уселся на стул возле дверей. Он держал в руке маленький револьвер Фиры Давыдовны так, чтобы его видели пленники. Перепуганные внезапным появлением чернокожего комиссара и неожиданным арестом, они смотрели на часового почтительно, а на револьвер с опаской.
Когда прошел первый страх, мужчины, заговорили между собой по-французски.
— Говорите по-русски, — строго сказал Олег. — Или молчите. Вы — арестованные.
— Пожалуйста! Пожалуйста! — профессор помолчал немного и нерешительно, нащупывающим голосом спросил: — А может быть, вы разрешите нам провести один спиритический сеанс в вашем присутствии?
Олег не стал возражать. Ему любопытно было посмотреть, как люди разговаривают с духом царя Соломона.
Спириты уселись за стол, положили пальцы на блюдечко. Они сидели долго, блюдечко не двигалось. Гимназисту стало скучно и захотелось спать.
Но вдруг профессор, сверкая стеклами очков, воскликнул:
— Двигается, двигается! Пишите…
Блюдечко бежало по бумаге. Господин с бакенбардами следил за стрелкой и называл буквы. У Олега прошел сон. Он с интересом наблюдал за блюдечком. Оно вдруг опять остановилось.
— Присутствие постороннего человека имеет влияние, — сказал господин с бакенбардами. — Боюсь, что ничего не получится.
— Несомненно! — вздохнул профессор и недружелюбно взглянул на Олега.
Спириты прекратили сеанс. Женщины расположились на кровати, профессор прилег на диван, господин с пушкинскими бакенбардами составил рядом три стула и тоже пристроился поудобнее. Олег зорко наблюдал за арестованными. Они мирно дремали и никаких злых намерений не обнаруживали. Гимназисту стало скучно, он зевнул несколько раз, прислонился к стене и заклевал носом.
Медленно тянулась ночь. Пленники спали. Олег боролся со сном. Его одолевала дремота. Временами он вздрагивал, словно от толчка, и крепче сжимал рукоятку револьвера, ощупывая на ней ровный ряд зарубочек. А потом перестал и вздрагивать, погрузившись в сладчайший сон…
— Чертова кукла, я зараз тебя убью! — орал Рябоконь, — Где эти буржуи?
Олег со сна ничего не соображал. Взбешенный Василий Иванович дал ему звонкую оплеуху, гимназист едва устоял на ногах.