На дороге, освещенной лунным светом, Нилуфар видит колючку. Она хочет сорвать ее, но та крепко держится. Наконец колючка в ее руках, Нилуфар рассматривает ее, но вдруг луна скрывается. Нилуфар отбрасывает колючку прочь. Снова показалась луна, и на пути опять колючка. Та же или другая? Тучи скрывают луну… Надвигается ураган, Нилуфар бежит, бежит… Молния осветила небо, загрохотал гром. Перед ней ужасный зверь с разинутой пастью. Ураган подхватывает Нилуфар и бросает ее прямо в пасть зверя. Нилуфар от ужаса кричит…
Поэт ласково гладит волосы Нилуфар, участливо спрашивает:
— Что с тобой?
Она вся дрожит. Тело ее покрылось холодным потом. Расширившимися от ужаса глазами смотрит она на поэта.
— Ты… ты кто?
— Я Виллибхиттур! Твой поэт! Что с тобой?
Она успокоенно вздохнула.
— Где я?
— Со мной, глупенькая. Я ведь рядом. Смотри!
Схватив поэта за руку, Нилуфар сказала слабым голосом:
— Меня пожирал дикий зверь…
— Дикий зверь?
— Он казался таким голодным…
— Не бойся ничего, Нилуфар. Смотри — вон спит луна. Я здесь, с тобой. Раньше ты не казалась такой слабой…
— Нет, поэт, я никогда не обладала такой силой, как теперь.
В маленькое оконце проникал слабый лунный свет. Тишина и полумрак царили кругом.
— Усни! — сказал поэт.
— А ты не спал?
— Нет сна моей душе. Ты спи. Теперь ты не увидишь снов.
Нилуфар внимательно смотрела на Виллибхиттура из-под отяжелевших век.
— Не бойся, Нилуфар!
Она приподнялась и села.
— Ты больше не хочешь спать? — спросил Виллибхиттур.
— Нет, не хочу.
Она улыбнулась. Поэт поправил свисающие ей на лоб волосы.
— Сегодня начало моей жизни, поэт.
— Сегодня прервался мой сон, — задумчиво ответил Виллибхиттур.
— Пробуждение лучше сна?
— Оно чудесно. Не будь тебя, я до сих пор пребывал бы б этом безжизненном сне.
— Не говори так, поэт! Лучше спой!
— Ты хочешь слушать мои песни? — радостно воскликнул поэт.
Нилуфар кивнула. Виллибхиттур что-то зашептал, потом начал петь. Глаза его закрылись, к нему вернулось вдохновение. Нилуфар, погрузившись в волны чудесных звуков, забылась.
Но вот песнь смолкла. Некоторое время оба молча сидели, думая каждый о своем.
— Почему ты увела меня тогда из храма? — спросил поэт.
— Я хотела тебя убить!
— Вот как? — Виллибхиттур засмеялся. — Глупая, и ты не стыдишься говорить сейчас об этом?
— Ты скажешь, меня влечет к тебе сладострастие? Но какая же это любовь, если в ней не участвует тело? — заговорила Нилуфар.
— Вени любила меня, и я был счастлив.
— И Манибандх говорил, что любит, — засмеялась Нилуфар. — Я верила ему. А теперь верю твоим словам. Может быть, они ложь, но хоть на мгновенье дарят душе счастье!
Поэт задумчиво сказал:
— Как сделать мне, чтобы ты всегда верила моим словам?..
— Ты очень хороший, мой поэт. Этого мне довольно. Никогда в душе моей не звучали такие слова, какие говоришь ты. Никогда я не знала счастья и была бы довольна своей рабской жизнью, если бы мне не открыли глаза.
— Кто же сделал это?
— Знатные мужчины, которые всегда стремились к огню моей любви. Это печальная повесть, Виллибхиттур. Зачем тебе слушать се? С тех пор я решила ни в чем не уступать мужчинам. Но ты не такой, как все. Они — хищные звери, а ты — человек. Раньше я считала что женщина ищет мужчину лишь для того, чтобы быть сытой. Теперь я знаю, что женщина должна истинно любить мужчину, таков закон природы. Разве иначе я признала бы сейчас себя побежденной?
— Ты считаешь это своим поражением?
— Теперь не считаю. Если это поражение, то для женщины нет большей победы, чем оно.
Нилуфар смущенно спрятала лицо в подушку.
— Что за человек Амен-Ра? — вдруг спросил поэт.
Нилуфар вздрогнула — старый египтянин внушал ей ужас.
— Он жестокое чудовище! Я ненавижу его! Это он опоил каким-то зельем Манибандха и сделал его безумным…
Она умолкла. Потом горячо заговорила:
— Зачем они нам? Не надо о них вспоминать! Разве ты хочешь, чтобы чаша моего счастья расплескалась раньше, чем я поднесу ее к губам?
Виллибхиттур улыбнулся. Нилуфар все так же пристально смотрела на него.
Поэт взглянул на Чандру. Та спала. Поев, она некоторое время ждала хозяев, но потом подумала: ведь это муж и жена, они забыли о ней. Чандра улеглась прямо на камни. Сон мгновенно сморил ее, — впервые после стольких дней страданий ее накормили и приютили.
— Кажется, Чандра уснула, — сказал поэт. — Скоро рассвет. Что будет с нами, Нилуфар?
Оба помолчали.