Цепляясь за спасительный канат, ускользающий из ее рук, Марта выкрикнула девчонке в лицо:
– Да что вы знаете? Муж орал мне в лицо, что Мише не жить! Понимаете? Он угрожал убить его.
– Кто-то может это подтвердить? – поинтересовался Логов с таким спокойствием, будто речь шла о какой-то мелочи, а не о реальной угрозе.
Марте опять почудилось, словно мир стронулся и медленно закружился, утягивая ее в темную воронку. Растерянный лепет – неужели это она роняет слова:
– Это слышали все… Он тогда выпил… Гена. Был юбилей Гриши.
– Клоуна?
«Что ты скалишься, маленькая дрянь?!»
– Клоуна. И я там потанцевала с Мишей. Это был просто танец, но нам трудно было скрывать… химию. Понимаете?
Логов кивнул с таким безразличием, точно она пересказывала инструкцию по пользованию кухонным комбайном, а не доказательства ему на блюдечке преподносила!
– И Гена напился тогда…
– Я понял, понял. И вспылил. Мы разберемся, не сомневайтесь. Но знаете, что я вам скажу: настоящий убийца никогда не орет на весь свет о своих планах. Он делает все тихо. Если только он одновременно не самоубийца.
– Вот! – ухватилась Марта с облегчением. – Это все объясняет, правда? Он же не сможет без меня жить. Суицид – вот что у Гены на уме.
Логов впервые посмотрел на нее с интересом. Но то, что он произнес, не порадовало Марту…
– Как вам нравится эта роль! – он покачал головой.
– Какая роль? Ничего я не играю. Я же говорила вам, что работаю бухгалтером.
– Роль роковой женщины, шагающей по трупам. Как бы вам с ума не сойти от счастья, если Стасовский вскроет вены!
– Что вы такое…
– Только я сломаю вам кайф. Черта с два я допущу, чтобы Геннадий покончил с собой из-за такой, как вы!
Логов произнес последние фразы совсем не официально, и как раз это заставило Марту замереть от страха. Она с трудом выдавила:
– Какая я? Что вы знаете обо мне?
– Достаточно, – произнес он жестко.
И это прозвучало как окончание разговора.
Номер воздушных гимнастов был исключен из программы. Директор цирка уверял: это временно. Ему казалось правильным источать оптимизм и поддерживать свое цирковое семейство. А если объявить конец чего бы то ни было, это повергнет всех в уныние еще большее.
Логов тоже не стал добивать Василия Никаноровича тем, что маленький коллектив воздушных гимнастов, скорее всего, лишится и Геннадия Стасовского. Даже если его вина не будет признана, вряд ли этот парень найдет в себе мужество снова выйти на манеж. Представив себя на его месте, Артур признал: ему точно постоянно мерещился бы призрак Миши Венгра, который снова и снова не дотягивается до его протянутых рук. И разве даже через десяток лет ловитору удастся убедить себя, что он сделал все возможное? Сейчас Геннадий уверен в этом?
Ганев опять уступил кабинет, чтобы Логов смог побеседовать со Стасовским. Собирая со стола бумаги, которые были вовсе не нужны ему, директор пробормотал:
– Не там ищете, Артур Александрович. Не к тому цепляетесь.
– Не цепляется, а ведет расследование, – неожиданно жестко заявила беленькая девушка, на которую Василий Никанорович сперва и внимания не обратил.
Но холод в ее взгляде насторожил: может, она не так юна, как выглядит? Сколько таких артисток ему довелось повидать… Кто знает, может, эта девушка тоже следователь? Какой-нибудь лейтенант… Почему Логов не представил ее?
– Конечно-конечно, – выдохнул директор. – Я только за! Мне лишь не хотелось бы, чтобы пострадал невиновный.
– Поверьте, мне тоже, – добродушно отозвался Логов.
Кажется, он ничуть не рассердился в отличие от своей суровой коллеги. Ганев попытался припомнить, видел ли он эту блондинку в прошлый раз? Но в день смерти Миши директор был выбит из колеи, и все помнилось как в тумане. Если она и была тогда со следователем, Василий Никанорович не обратил на нее внимания.
– Вы абсолютно убеждены в невиновности Геннадия Стасовского? – Логов смотрел на него с любопытством, точно ему и впрямь было интересно его мнение. Замявшись, директор боязливо взглянул на девушку, и следователь рассмеялся: – Запугала вас Александра? Она у нас девушка строгая. Но справедливая! И тоже хочет докопаться до истины. Так что…
– Я убежден, – подтвердил Ганев. – За все время работы у Гены… Геннадия Стасовского… ни разу ни с кем не возникло конфликта.
– Да быть не может! Уж на что я милый парень, и то порой с кем-нибудь повздорю…
– А Гена… Геннадий… никогда. А к Мише он вообще как старший брат относился. Возился с ним часами, обучал.
– Может, поэтому так и разозлился на него, что отнесся к нему так по-доброму, а парнишка обманул его ожидания? Предал наставника…