Он сделал большой глоток. Компания гудела от удивления и непринужденного общения человека, который видел это.
— Скотти имел в виду полулюдей, не так ли, Скотти?— сказал грузный мужчина, чьи усы и борода вокруг рта потемнели от пива. Он изобразил сжатым кулаком лишнюю голову. — Такие чудовища водятся в Жарких Землях.
Голова Смита глубокомысленно качнулась в ответ на хор мрачного согласия остальных мужчин. — Конечно, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он. — Двухголовые люди? Девушки с лишней парой ног, торчащих из их живота?
Раздались звуки ужаса и согласия.
— Видите ли, — продолжал путешественник, — Взрыв все изменил… но вы знаете, как и я, что это не изменило их, чтобы это было легче для людей. Они всегда были детьми, рожденными как… чудовища, если хотите. Может быть, сейчас рождается больше, чем было до Взрыва; но они рождаются, и я видел книги, которые были уже старыми во время Взрыва, которые говорят о них. И теперь они не живут, друзья мои. Жизнь повсюду слишком тяжела, и эти бедные невинные люди напоминают людям о Взрыве; и кто бы это запомнил?
Он оглядел комнату. Глаза, встретившиеся с его глазами, быстро опустились. — Некоторые родились здесь, в Мосби, не так ли? — спросил Смит, и его слова, без сомнения, вонзились в них, как лезвия ножей. — А где они сейчас?
Человек, которого они называли Скотти, прикусил тростниковый чубук своей трубки. Он захлебнулся, и передние ножки его табурета застучали по утрамбованному полу.
— Послушайте, я здесь не для того, чтобы совать нос в чужие дела, — быстро продолжал Смит. — То, что вы делаете, — это ваше личное дело. Со своей стороны, я был бы признателен за еще одну кружку этого превосходного пива.
Стулья заскрипели в знак согласия, когда все мужчины встали, потянулись и двинулись к бару. Моделл плавно нацеживал пиво, мелом записывая напитки на доске на задней стене — все, кроме Смита, были местными. Трактирщик даже принес новую бочку без заметного промедления. Несколько человек вышли через заднюю дверь и вернулись, зашнуровывая брюки. Наступила короткая пауза, когда все снова уселись вокруг огня. Потом Скотти сглотнул, нахмурился и сказал воинственно: — Хорошо, а как насчет Подменышей?
— Простите? Глаза путешественника дружелюбно смотрели поверх края кружки, но в них не было понимания.
— Да ладно вам! — сказал местный житель, краснея от смущения. — Вы же знаете о Подменышах, все знают. Их создал Взрыв. Раньше они были людьми, а теперь они светятся, синим цветом, меняют форму и ходят, как скелеты, одни кости! Скотти опустил глаза и, молча, отхлебнул пива. Наконец он повторил: — Все знают.
Мягко, будто это предположение не показалось ему таким же абсурдным, как всем остальным в комнате, Смит сказал: — Я видел некоторые Зоны Удара… Кажется, я уже говорил это. Там ничего нет, дружище. Разрушение тотально, все там разрушено. Вряд ли что-то было создано Взрывом.
— Взрыв все изменил, тут мы все согласны, — неожиданно сказал Картер. Глаза обратились к полицейскому, сидевшему в углу у камина. — Случайное изменение, — продолжал размышлять вслух Картер. — В общем, это означает разрушение, да. Но в бомбах было много энергии, и было очень много бомб. Так много энергии, что… кто знает, что они могли бы сделать?
Смит посмотрел на полицейского, подняв брови. Он снова кивнул. — Энергия, да. Но вероятность того, что изменения, клетка за клеткой, атом за атомом, будут… не разрушительны… Это миллиард против одного, Мистер Картер.
— Ну, в книгах говорится, что до взрыва в мире жили миллиарды людей, — сказал полицейский, растопырив пальцы левой руки ладонью вверх.
Покрытая шрамами левая рука путешественника была зеркальным отражением руки полицейского. — Это огромный мир, — сказал он, — как вы, должно быть, знаете. И я, конечно, знаю. Он выпил, снова улыбнулся и сказал: — Похоже, вы знакомы с бомбами, дружище. Во время своих путешествий я слышал разговоры о том, что в здешних горах есть запас бомб. Вы знаете эту историю?
Картер посмотрел на Смита с выражением, которое было ужасно в его неподвижности. — Моделл, — сказал он в наступившей тишине, — пора подбросить в огонь еще одно полено. Он сделал паузу, и трактирщик поспешил выполнить приказ. — И самое время, — продолжал полицейский, — поговорить о чем-нибудь другом, кроме Взрыва. Например, какую дичь вы находите в Жарких Землях?
— Ну, я больше ловлю, чем попадаю пращой по голове, — непринужденно начал Смит, и комната немного расслабилась.
Они разговаривали и пили до поздней ночи. Смит рассказывал о корявых лесах и о милях троп, проложенных не выше плеча свиньи. Местные жители отвечали рассказами о своих фермах в низовьях рек, управляемых для них наемниками, и о богатстве, которое они извлекали из доли в прибыли плавильного завода. Мало кто из них сам выполнял тяжелую и опасную работу по производству стали. Мосби был феодальным государством, но его основой была электростанция, а не земля.
Когда Картер, наконец, ушел, оставив в компании Смита и Моделла только Скотти и еще одного местного жителя, разговор стал более непринужденным. — Они плывут сюда, в Мосби, вверх по реке и вниз по течению, — прохрипел, наконец, Скотти. — Ты первый пересек горы, парень, и я расскажу об этом всему миру. Мы заставляем их работать в поле или на плавильне, или они работают на баржах вместо нас. Но они не Мосби, они не из Ассамблеи. Это у нас есть власть, то есть у Шефа и Полиции. Мы сохраняем Истинность и…
Моделл коснулся подбородка Скотти, заставляя его замолчать. Удивление Скотти переросло в пробудившийся страх. — Хватит с тебя на сегодня, старик, — сказал трактирщик. — Пук, и тебе тоже. Время для вас обоих, чтобы добраться домой, и для меня, чтобы добраться до постели.
— И мне, — согласился Смит. Моделл уже достал одеяла и развернул боковую скамью, превращая ее в раскладушку.— Хотя сначала я помочусь и, скажем, прогуляюсь, чтобы успокоить голову. Если вы оставите дверь на задвижке?
Моделл мрачно кивнул. — Вы слушали этого дурака Хауса и его болтовню о девушках по всей Ассамблее. А еще у него жена и шестеро детей! Ну, не пытайся привезти сюда кого-нибудь с собой. Они должны бы знать об этом, но если кто-то не знает, это было бы хуже для вас обоих. Трактирщик задул одну лампу и направился к другой.
Смит помочился в открытую канаву позади здания, давая глазам привыкнуть к лунному свету. Затем он пошел вдоль канализации с обманчивой бесцельностью. В тени ближайшего к ручью дома он остановился, наблюдая за дремлющими стражниками по ту сторону ущелья. Путешественник снял сапоги. Он нырнул в канаву и, воспользовавшись ее прикрытием, сполз на берег ручья.
Скала была крутая, но известняковая и выветренная настолько, что за нее могли ухватиться натренированные пальцы Смита. Плавно, но без спешки, путешественник проскользнул под линией видимости охранников у электростанции. Дойдя до эстакады моста, он снова остановился, старательно переводя дыхание. Его руки исследовали ближайшее из распиленных вручную дубовых бревен. Он проследил его от того места, где оно стыковалось со скалой и до того места, где оно пересекало другую балку на полпути к продольным балкам. Смит вскочил на эстакаду и начал преодолевать ущелье, как муравей в зарослях густой травы.
Все звуки, которые мог издавать путешественник, были скрыты шумом воды. Ее грохот внизу отдавался эхом на фоне, который было нелегко перекрыть разговором. Это само по себе представляло опасность для Смита, когда он добрался до дальнего конца моста и прислушался бы к разговору охранников, прежде чем продолжить путь. Осторожно, поскольку большая часть брызг падала на камни с этой стороны ущелья, Смит повернул налево, к западному углу здания. Стена там была возведена почти до самого края ущелья. Одежда Смита соответствовала цвету мокрого камня, так что его очертания были, по крайней мере, размыты для потенциального наблюдателя из деревни; но отсутствие бдительности со стороны охранников было его настоящей защитой.