– Я думаю, ты недооцениваешь трудности.
– Правда? В этом можно убедиться, только попробовав.
Мэри в раздумье поджала губы. Он был прав: от того, что она наведёт справки, определённо большой беды не будет.
– И всё-таки на то, чтобы добраться от Торонто до Садбери, уходит большая часть дня, особенно если прибавить спуск в шахту и всё остальное. Четыре дня запросто превратятся в шесть.
– Да, если ты будешь жить в Торонто. Но почему бы тебе не делать свой вклад в Лаврентийском университете в Садбери? Там тебя знают ещё с тех пор, как я впервые к вам попал.
– Лаврентийский, – повторила Мэри, словно пробуя слово на вкус. Это был очень приятный маленький университет, с первоклассным факультетом генетики, и он выполнял интересные работы по судмедэкспертизе…
Судмедэкспертиза.
Изнасилование. Опять чёртово изнасилование.
Мэри сомневалась, что когда-либо ещё почувствует себя комфортно в Йоркском университете в Торонто. Там ей не только придётся иметь дело с Корнелиусом Раскином – ей придётся работать бок о бок с Кейсер Ремтуллой, ещё одной жертвой Раскина – жертвой изнасилования, которого не было бы, сообщи Мэри о своём собственном в полицию. Каждый раз, вспоминая о Кейсер, Мэри мучилась чувством вины; мысль о том, чтобы снова работать с ней, угнетала её; мысль о совместной работе с Корнелиусом повергала в ужас.
Так что в предложении Понтера была определённая элегантность.
Преподавать генетику в Лаврентийском…
Жить в нескольких минутах езды от шахты Крейгтон, вместилища первого межмирового портала…
А проводить пусть даже всего четыре дня в месяц с Понтером – лучше, чудеснее, сказочнее, чем иметь постоянные отношения с любым другим мужчиной, которого она могла себе представить…
– Но что… что будет с поколением 149? С нашим ребёнком? Я не смогу видеться со своим ребёнком всего раз в месяц.
– По нашей традиции ребёнок живёт с матерью.
– Но если это мальчик – то только до десяти лет. А потом он переезжает к отцу, как Даб скоро переедет к вам с Адекором. Я не хочу, чтобы мой сын покинул меня всего через десяток лет.
Понтер кивнул:
– Какое бы решение мы ни нашли для того, чтобы завести ребёнка, оно обязательно будет включать манипулирование хромосомами. В процессе этого выбрать для ребёнка женский пол будет тривиальной задачей. Девочка живёт с матерью до двести двадцать пятого месяца своей жизни – примерно восемнадцать лет. Даже в твоём мире дети покидают родительский дом примерно в этом возрасте, разве не так?
Голова у Мэри пошла кругом.
– Ты гений, учёный Боддет, – сказала она наконец.
– Стараюсь, учёная Воган.
– Это не идеальное решение.
– Такие вещи – большая редкость, – заметил Понтер.
Мэри подумала об этом, потом теснее прижалась к Понтеру и медленно лизнула его в левую часть лица.
– Знаешь, – сказала она, прижимаясь лицом к его заросшей бородой щеке, – это может сработать.
Глава 19
Так что вполне объяснимо, что мы решили взять тайм-аут, чтобы насладиться первыми десятилетиями последовавшего за окончанием холодной войны процветания, что мы предались ещё одному занятию, сделавшему наше человечество великим: остановились и вдохнули запах роз…
Покинув ресторан, Мэри и Понтер встретились с Мегой и некоторое время поиграли с ней. Но детям уже было пора спать, и Мега ушла домой – в дом, где она жила со своим табантом, Даклар Болбай. В связи с чем Мэри пришла в голову блестящая идея – они с Понтером могли бы провести ночь в доме Понтера на Окраине. В конце концов, Адекора там не будет, и это позволило бы им не мешать Бандре и Гарбу. Понтер был поначалу озадачен предложением: такое было попросту не принято, чтобы женщина приходила в дом к мужчине – хотя Мэри, разумеется, была пару раз у Понтера дома, – но когда Мэри объяснила ему свою неуверенность по поводу занятий сексом, когда в доме ещё кто-то есть, он сразу же согласился; они вызвали транспортный куб и уехали на Окраину.
После нового раунда великолепного секса Мэри отмокала в круглом, утопленном в пол бассейне, а Понтер сидел рядом в кресле. Он делал вид, что читает что-то с планшета, но Мэри заметила, что его глаза не движутся слева направо – или в данном случае справа налево. Пабо тихо дремала у ног своего хозяина.