Мэри посмотрела на Понтера. Обычная причёска неандертальцев действительно напоминала обезьян-бонобо. Поначалу ей она казалась страшноватой, но потом привыкла.
– Я не знаю.
– Боковой, – сказал Понтер. – Девочка должна быть похожа на мать.
– Ты уверен? – спросила Мэри.
– Конечно.
– Тогда боковой, – решила Мэри. – Берите обе мои аллели.
– Сделано, – сказала Вессан и показала на квадратный дисплей: – Вы видели, как я это делаю? Аллели выбираются с помощью вот этих чувствительных зон на экране.
Мэри кивнула:
– Просто и понятно.
– Спасибо, – сказала Вессан. – Я приложила массу усилий, чтобы сделать прибор простым в использовании. Так, теперь я выбираю следующую группу аллелей, по крайней мере на стороне Понтера: они отвечают за цвет глаз. Мэре, у вас глаза голубые – я таких никогда в жизни не видела. Глаза Понтера золотисто-коричневые; вы называем этот цвет делент; он встречается редко и потому высоко ценится.
– Голубой цвет глаз – рецессивный признак у глексенов, – сказала Мэри.
– Как и делент у нас. Поэтому мы можем взять обе ваши аллели и сделать вашу дочь голубоглазой, обе аллели Понтера и дать ей золотистые глаза или по одной аллели от каждого из вас и ждать сюрприза.
Они продолжали в таком ключе некоторое время, прервавшись только когда Мэри, а затем Понтеру понадобилось воспользоваться бытовыми удобствами, функцию которых в данном случае выполняла деревянная бадья.
– А теперь, – сказала Вессан, – мы подходим к интересной нейробиологической особенности. В этом случае я бы не хотела брать от аллели каждого из вас, потому что мы не знаем, какой эффект может произвести их смешение. Я думаю, гораздо безопаснее будет позволить ребёнку обладать одним либо другим признаком, нежели пытаться их смешивать. У барастов этот ген регулирует развитие части теменной доли, расположенной в левом полушарии. Вы, конечно, не хотите риска получить повреждение мозга, так что…
– Вы сказали «теменной доли»? – прервала её Мэри, подаваясь вперёд. Её сердце тревожно забилось.
– Да, – ответила Вессан. – Если она не сформируется, как положено, то возможна афазия и трудности с координацией, так что…
Мэри повернулась к Понтеру:
– Ты её подговорил?
– Прошу прощения? – сказал Понтер.
– Да ладно, Понтер. Теменная доля в левом полушарии!
Понтер нахмурился:
– И что с ней?
– Она, по словам Вероники Шеннон, ответственна за религиозное мышление у моего вида. Ощущение покидания тела, чувство слияние со вселенной. Всё это коренится в ней.
– Ох, – сказал Понтер. – Правда.
– Ты хочешь сказать, что не знал, что к этому идёт?
– Честное слово, Мэре, понятия не имел.
Мэри отвела взгляд.
– Ты говорил о «лекарстве» против религии, чёрт побери! И вот, полюбуйтесь – оно уже есть.
– Мэре, – сказала Вессан, – мы с Понтером ни о чём не сговаривались.
– Правда? Вы охотились достаточно долго, чтобы…
– Мэре, это правда, – перебила её Вессан. – Я не знаю, о каком исследовании вы говорите.
Мэри сделала глубокий вдох и очень медленно выдохнула:
– Простите, – сказала она наконец. – Я несу что попало. Понтер никогда не устроил бы мне такой подлянки.
Хак пискнул, но Понтер не стал просить разъяснений.
Мэри протянула к нему левую руку:
– Понтер, ты мой партнёр, хоть у нас и не было ещё церемонии вступления в союз. Я знаю, что ты никогда меня не обманешь.
Понтер молчал.
Мэри качнула головой:
– Я не ожидала, что нам придётся принимать такое решение. Цвет волос, цвет глаз – куда ни шло. Но атеист или верующий? Кто бы мог подумать, что это тоже заложено в генах.
Понтер сжал руку Мэри:
– Вопрос гораздо важнее для тебя, чем для меня. По крайней мере, это мне понятно. Поэтому мы сделаем так, как ты решишь.
Мэри снова глубоко вдохнула. Она могла бы это обсудить с отцом Калдикоттом – но, чёрт возьми, католический священник никогда не одобрит и малой части того, что они задумали.
– Я, понятное дело, не слепая, – сказала Мэри. – Я видела, как мирно вы живёте – по крайней мере, бо́льшую часть времени. И я видела, какими… – Она замолчала, на секунду задумалась и пожала плечами, словно не найдя лучшего слова, чем то, что сразу пришло ей в голову. – Какими одухотворёнными могут быть ваши люди. И, Понтер, я всё время думаю о тех вещах, о которых ты говорил – у Рубена дома, когда мы смотрели католическую мессу по телевизору, и возле стены ветеранов Вьетнама… – Она снова пожала плечами: – Я всё это слушала и услышала, но…