Илья Иванович снял шляпу и положил ее на стол.
- Вы, очевидно, удивлены, Пётр Васильевич?
- Весьма, профессор. Если вы имеете в виду мое чрезвычайное перемещение за полторы тысячи километров...
- Да-да... Простите. Потому что в этом есть и моя вина.
Он вздохнул. Провел ладонью по бороде.
- Но дело вселенского масштаба, невероятного научного прорыва, перспектива, хм-м, победить старость... а может быть и смерть!
Здесь профессор сделал паузу, которой позавидовал бы сам Станиславский.
- Вот что двигало мной, молодой человек.
- Нельзя ли конкретней и ближе к делу?, - нетерпеливо сказал Козырев.
- Да-да... конечно..
- Вы, Пётр Васильевич, - продолжил Иванов после паузы, в течении которой можно было бы спуститься в трактир и вернуться назад, выпив рюмку водки, - не смотря на молодость, один из талантливейших ученых в СССР, занимающихся проблемой межвидовой гибридизации животных.
- Ну, это не основная моя специализация...
- А ваша не менее талантливая супруга, - не обращая внимания на реплику Козырева, продолжал профессор, - специалист международного уровня сравнительной морфологии и экспериментальной биологии. Она автор ряда научных работ по генетике. Ученица Сергея Сергеевича Четверикова, автора гениального открытия о связи эволюционного учения Дарвина и законов наследственности. Вы знакомы с его статьей "О некоторых моментах эволюционного процесса с точки зрения современной генетики", опубликованной в этом году?
Поерзав на стуле, Иванов, не дождавшись ответа, почти шепотом сказал:
- Вы знакомы с моими опытами. Так вот, молодой человек, советское правительство выделяет гигантские деньги на мои проекты. Я буду счастлив, если вы и ваша супруга, Эльвира Александровна присоединитесь к моей экспедиции в Африку, чтобы принять участие в экспериментах, обещающих перевернуть представление о жизни и смерти на Земле.
- Эксперименты, по получению гибридов человекоподобной обезьяны и шимпанзе?
- Не только. Цели проекта более претенциозные. Невиданного размаха. Вселенского масштаба. Более детально я могу говорить о них, только если получу ваше согласие на сотрудничество. Всё очень секретно. Я был у Рыкова, Луначарского. В Наркомате просвещения на Чистых Прудах вчера беседовал с Отто Юльевичем Шмидтом, который, как и все лучшие светила научной мысли Советов, поддержал мои идеи.
После недолгого раздумья Козырев встал и в возбуждении прошелся по комнате.
- Пожалуй, я скажу да, уважаемый Илья Иванович. Работать с вами - большая честь.
- Я очень рад, - горячо пожимая руку, сказал профессор.
Иван нагнулся, чтобы посмотреть в окно. Справа он увидел ряд частных домов, на одном из них с белыми ставнями - табличка. Улица Челюскинцев, 57. Между трамвайными путями и рядом рубленных деревянных домов был тротуар, по которому в сторону вокзала шли многочисленные прохожие с сумками, рюкзаками. В воскресный день многие спешили покинуть город, отдохнуть на природе.
Приблизившись к девушкам, Иван негромко сказал: " Мы выходим"
-Конечно, - подумал он, - для советских комсомолок, его поступок кажется диким. Но объяснять ситуацию нет времени.
Трамвай остановился. Иван с Лейлой спрыгнули с подножки задней площадки на тротуар.
- Я никуда с вами не выхожу!, - сказала раздраженно Людмила перед тем, как дверь закрылась и трамвай продолжил движение.
Иван взял Лейлу за руку и повел через трамвайные пути на четную сторону улицы. Там он быстро "поймал" лихача - частного извозчика на "эмке" и велел ехать в Нахаловку.
Они вышли на улице Ногина около двухэтажного здания из красного кирпича, над входом которого красными буквами на белой фанере было написано "Столовая"
- Иван, что происходит?
- Я тебе все объясню...Только сначала нам нужно подкрепиться.
ГЛАВА 5.
ГЛАВА 5.
"Против Александровского сада, в нишах Манежа, на высоте трех-четырех метров нашли себе убежище беспризорные. Подложив под себя лохмотья, они лежат, играют в карты, выпивают и попутно занимаются небезызвестным спортом: плюют сверху в прохожих. Крупные ставки ставятся на более меткий плевок. Мишенью служит находящаяся как раз против ниш трамвайная остановка, где всегда толпится народ". Газета "Вечерняя Москва", 1926 год
Неожиданно на улице послышались звуки духового оркестра. Козырев с Ивановым вышли на балкон, который выходил на площадь Революции. Вдоль фасада гостиницы через каждые три метра по стойке смирно стояли красноармейцы. В сторону Красной площади нескончаемой колонной шла траурная процессия. Со стороны Манежки доносились печальные звуки оркестра.