ГЛАВА 14.
ГЛАВА 14.
Вышло постановление Совмина СССР о строительстве Коммунального моста через Обь.
Апрель 1951 г.
Казимир легко для своих 56 лет спрыгнул с подножки молоковоза – автомобиля с желтой цистерной на базе ГАЗ-51, на обочину шоссе.
- Спасибо, друг! - крикнул он молодому водителю, «подбросившему» его до места, захлопнув дверцу кабины.
Подняв клубы пыли «газик» продолжил свой путь, а Лисовский огляделся. С насыпи шоссе он увидел густой лесной массив, подходящий почти вплотную к огородам села Светлого. Невдалеке - хорошо натоптанную тропинку, ведущую к березовому лесу.
Спустившись с дороги на поляну, поросшую молодой травой, он решительным шагом направился в село. Дорожка проходила сквозь достаточно густой березняк с зарослями шиповника и длинными распростёртыми по земле побегами костянки.
Обглоданные огнем бревна сруба Лисовский увидел сразу. Над сгоревшей усадьбой до сих пор поднимался дымок и стоял характерный для пожарищ запах. Этот смрад не похож на запах горящего леса или костра, «парфюм» бытовых пожаров отдает несчастьем и смертью. Так, наверное, «благоухает» ад.
Казимир вспомнил, как в сентябре 1915 г. при отступлении немцев на Северо-Западном фронте сгорела деревня Блажище – более 70 крестьянских домов вместе с запертыми в них жителями. Именно тот запах очень долго ассоциировался у Лисовского с пожарами. Теперь же он с совершенным безразличием взирал на разбросанные дымящиеся головешки деревянных стен , фрагменты оплавленной мебели и посуды. Между юным добровольцем 172-го Лидского пехотного полка Русской Императорской Армии и резидентом-правокатором НКВД СССР лежали десятки кровавых лет непростой жизни Казимира Лисовского.
Он сразу понял, чей дом сгорел. И что-то ему подсказывало, что не обошлось без жертв.
Рядом с останками дома с длинной кочергой в руках бродил старик, небрежно одетый в хламье, с нелепой шляпой на голове, с перемазанным сажей лицом. Еще издали Лисовский заметил, что дед не трезв.
- Здравствуйте! – громко поздоровался Казимир
Дед медленно приставил кочергу к остаткам кирпичной печи с трубой, прищурив один глаз, подошел к Лисовскому и долго рассматривал его, не говоря ни слова. Наконец, икнув, промямлил заплетающимся языком:
- И вам не болеть, ваше благородие…
Сняв грязную сетчатую шляпу, приложив ее к груди, слезливо запричитал:
- Живыми и мертвыми обладаяй, воскресый из мертвых, Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере, святых славных и всехвальных Апостол, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, душу от нас преставльшияся рабы Зинаиды...
- На вот, увечный, - Казимир протянул «трешку».
Дед замолк и с трезвой ловкостью завладел купюрой.
- Кто сгорел то, мил человек? – спросил Лисовский
- Зинаида Калинина, ваше благородие
- Не называй меня так. Говори просто – товарищ.
Казимир осторожно огляделся вокруг.
- Дети были?
- Один, как перст
- Да не у тебя, дурак, у покойницы
- Девка, кажись одна, Лейкой звали
- Когда случился пожар?
- В субботу ночью, ваше …товарисчество
Лисовский еще раз внимательно огляделся. Он заметил обугленный дощатый забор, отделяющий двор от огорода, в стороне нетронутое огнем строение из бревен, покосившийся уличный туалет.
- Это баня ихняя. Прошлый год токо поставили, - сказал старик, поспешно схватив свою кочергу и резво заковыляв в сторону сельпо.
- Что – то хотели, товарищ? – пожилой худощавый мужчина в очках с кожаной папкой под мышкой остановился рядом.
Лисовский, в длинном френче, подпоясанном тонким ремнем, галифе и сапогах, с планшетом через плечо и кепке, с улыбкой протянул руку:
- Лев Иванович Сапрыкин, страховой агент Госстраха СССР.
- Иван Григорьевич Коваленко, директор местной школы, - отрекомендовался тот.
- Вы-то мне и нужны, Иван Григорьевич.
- Слушаю вас
- Я по поводу страховой выплаты, причитающейся вашей воспитаннице Лейле Калининой, дочери погибшей, - Казимир кивнул головой в сторону сгоревшего дома.
- Да-да. Большое несчастье, - директор снял очки и быстрыми движениями стал протирать линзы носовым платком, - от керосиновой лампы, говорят, произошел пожар. Невероятно глупая смерть. Все сгорело…
- Я по поводу Лейлы, - нетерпеливо прервал его Лисовский
Да-да…- Коваленко водрузил очки на переносицу и убрал в карман платок, - но мы сами в затруднении – её нет в селе. Говорят, что незадолго до несчастья,- директор покосился на пепелище, - она уехала в областной центр к подруге и пока еще не вернулась.