Первая дача, выстроенная профессором Остроумовым, не сохранилась, сохранилась вторая, построенная для него в 1901 году военным инженером Ивановским. В том же году на территории дачи был построен колодец, которым пользовались до сих пор не только сотрудники питомника, но и жители города. Красивое двухэтажное здание с монументальными колоннами на входе и величественным балконом использовалось теперь, как административное здание с множеством служебных кабинетов и лабораторий внутри.
Устроившись на новом месте, Ивановы с нетерпением ожидали прибытия первых пятнадцати приматов, закупленных в Гвинее. Помощь в приобретении обезьян оказал давнишний друг профессора председатель Комиссии по покупкам за границей Новиков. Серьезную поддержку организовал в структуре правительства горячий сторонник учёного управляющий делами Совета народных комиссаров Горбунов. Человек, некогда бывший личным секретарём Ленина и одним из его самых близких людей. Это он свел Илью Ивановича с руководителями Коммунистической академии, своеобразным усечённым аналогом Академии наук, с упором на идеологию и гуманитарные науки. В организации работали по большей части профессиональные революционеры, а для них прославление марксизма-ленинизма имело приоритет над сугубо научными вопросами. По линии Коммунистической академии Иванов сумел договориться о финансировании опытов в Сухумском заповеднике, где к тому времени жил всего один орангутанг. Через Общество биологов-материалистов, входившее в Коммунистическую академию, начались поиски женщин, согласных на искусственное оплодотворение обезьяньим семенем.
24 августа 1927 года пароход «Пестель», наконец, доставил из Батуми долгожданный груз. Правда в порту ученых ждало разочарование, из 15 приматов выжили по дороге из Африки только две пары павианов анубисов и шимпанзе.
Сидя на удобном диване в своем новом кабинете, Илья Иванович беседовал с сыном, который с присущим ему энтузиазмом окунулся в решение хозяйственных вопросов питомника. В нем всегда хозяйчик доминировал над ученым-биологом. Он нетерпеливо ходил по кабинету из угла в угол.
- Папа, вольеры нужно перенести вглубь сада. Дорога, у которой выстроены клетки для животных, ужасно пыльная. Это не может не сказаться на самочувствии обезьян.
- Хорошо. Я согласен. Не забывай только, что финансирование крайне ограничено.
- Это нам ничего не будет стоить. Городское общество любителей природы, с которым я установил контакт, почтет за честь обустроить комфортное жилье приматам.
- Когда ты успел? Илья, сядь, наконец. У меня кружится голова от твоего мельтешения.
Илья прошел к окну и уселся в мягкое кресло.
- От московского общества биологов-материалистов пришла хорошая весть, - протягивая распечатанный конверт юноше, сказал профессор, - одиннадцать добровольцев женщин и пять мужчин готовы немедленно отправиться в Сухуми для участия в опытах.
- А у нас еще ничего не готово, - быстро пробежав глазами текст письма, сказал Илья, - у нас в штате не хватает ученых…Почему бы тебе не пригласить снова Петра Васильевича и Эльвиру Александровну? Теперь им ничего не угрожает.
Профессор молчал. Ему вспомнился недавний разговор с академиком Николаем Петровичем Горбуновым, соратником Ленина, управляющим делами совнаркома. В столовой Бауманки, где он параллельно занимал пост ректора, Николай с воодушевлением рассказывал Илье Ивановичу о подготовке и организации им экспедиции на Памир.
- Наконец, Илья Иванович, сбудется моя давнишняя мечта – покорение Памира, - говорил Горбунов, отхлебывая из стакана горячий жидковатый чай, - мы с Евгением Абалаковым и группой товарищей намерены покорить самую высокую вершину СССР в 7 495 метров и стать первовосходителями.
- И когда вы планируете начать штурм?
- Есть мнение, - академик иронически улыбнулся, - посвятить восхождение 55-тилетию Иосифа Виссарионовича, летом 33-го.
Потом он, наклонившись через столик к сидящему напротив Иванову, шепотом сказал:
- Если в Кремле не будет перемен.
- Вам что-то известно? - тоже шепотом спросил Илья Иванович.