Полковник Сергей Сергеевич Петрушкевич, грузный, с большим мясистым носом на широком лице с тонкими губами, совершенно лысый и страдающий астмой старик, был невероятно расстроен и зол. Он сидел в торце длинного стола для совещаний в собственном кабинете и читал рапорты посрамленных подчиненных.
- Так обделаться! - думал полковник, - и это накануне юбилея. Первого мая ему исполняется 65. О надеждах на почетный выход на пенсию и заветный орден можно забыть.
Утром звонили от самого Берии. Гоглидзе. Интересовался делом доктора Иванова. От заключительных слов заместителя госбезопасности СССР, произнесенных им в телефонную трубку тихим голосом с легким грузинским акцентом, у Петрушкевича до сих пор мурашки по коже бегали.
- Дело Иванова стоит на личном контроле Лаврентия Павловича. Головой отвечаете, дорогой Сергей Сергеевич., - говорил Гоглидзе, - помните, - мы еще не забыли ваших ошибок в "ежовской" борьбе с внутренними врагами советского народа ...
Полковник вытер носовым платком пот со лба, налил из граненого графина стакан воды и жадно выпил.
Работая с октября 1937 г. по февраль 1938 г. начальником УНКВД по Новосибирской области и получив в один день с Казимиром Лисовским за усердие орден Красной Звезды, он санкционировал его преступные действия в отношении куйбышевских арестантов, приговоренных к высшей мере наказания. Также с его, Петрушкевича ведома, Лисовский с подчиненными проводили конфискацию у них ценных вещей и одежды без составления квитанций, по его приказу сотрудники «занимались вытаскиванием кирками и клещами золотых зубов изо рта трупов расстрелянных".
Тогда еще капитан госбезопасности Петрушкевич, в 1939 г. был осуждён на 20 лет лагерей, в основном за то, что непосредственно руководил расстрелом 552 человек, осуждённых тройкой и казнённых с целью замести следы, уже после запрета приводить в исполнение приговоры троек.
Но, хвала Богу, в октябре 1941- го он был амнистирован Президиумом Верховного Совета СССР и сразу направлен в НКВД. С1942 по 1944 - ый служил в разведгруппах партизанских отрядов в Смоленской и Витебской областях, выслужил чин полковника, партийный билет и орден Ленина, а с 1947 г. занял нынешний пост руководителя секретно- политического отдела УНКВД по Новосибирской области. В отряде "Олимп" известного партизанского командира Карасева в декабре 42-го, Петрушкевич повстречал Лисовского, тоже помилованного судом, который командовал разведгруппой, но потом был контужен и отправлен в тыловой Новосибирск.
Досадливо мотнув своей массивной головой , Сергей Сергеевич вновь окунулся в свои мысли.
Разве думал он, боевой офицер, заслуживший уважение и искупивший вину тяжелым ратным трудом в годину кровопролитной войны, что под старость лет ему опять придется вздрагивать по ночам от шума автомобильного мотора под окнами своей квартиры, унижаться и заискивать перед начальством, которое вольно сделать со старым полковником всё, что заблагорассудится, бояться собственных агентов, способных написать на него донос?
Петрушкевич невидящим взглядом смотрел на расплывающиеся буквы три раза перечитанного рапорта опытного Казимира Лисовского и диву давался.
Как обученные, проверенные десятками операций подобного рода вооруженные сотрудники с численным превосходством не смогли задержать какую-то несовершеннолетнюю пигалицу? Кто этот таинственный незнакомец, словесный портрет которого заключен в единственной фразе отчета: " ...высокий блондин в карнавальной маске свиньи"?
Полковник наклонился и достал из нижнего ящика стола пачку папирос "Казбек" ленинградского завода "Табактрест". Твердая картонная пачка с изображением чepного cилуэта гopцa, cкaчущeгo нa фoнe бeлыx мaкушeк гop и яpкo cинeгo нeбa, находилась здесь с 1947 года., когда Петрушкевич занял этот кабинет. Коробка, содержащая всего 10 папирос, еще довоенного выпуска, досталась уже не курящему по причине болезни Сергею Сергеевичу от отца, умершего незадолго до войны. Говорили, что сорт этих папирос когда-то одобрил сам Сталин.
Полковник открыл пачку, снял тонкую, приятно пахнущую тончайшую папиросную бумагу с укладки папирос, взял одну за сероватый мундштук и с наслаждением вдохнул запах табака. Повертел в руках и аккуратно положил обратно. Хотел убрать в ящик, но передумал и оставил пачку на столе.
Провел ладонями по лысине, нажал кнопку под столешницей. В дверь тотчас вошел молодой офицер.
- Лейтенант, - обратился Петрушкевич к нему, - пригласите, пожалуйста, Лисовского.
- Есть, - не сдвинувшись с места, сказал он.
Полковник подумал, постучав пальцами о край стола.