26 февраля ровно в 16 часов, когда дети оздоровительного лагеря с воспитательницей были на прогулке, Петрушкевич в гражданской одежде, вошел с черного входа здания в спальное помещение санатория и обработал постельное белье на кроватках и одежду в кабинках раствором «Свежака», одев заготовленные заранее перчатки и маску. На всю операцию ушло не более 5 минут, после чего старший лейтенант покинул территорию детского учреждения, переоделся в форменную одежду и, как ни в чем небывало присоединился к группе военнослужащих, его подчиненных, осуществлявшим охрану ОТБ-606. Перчатки и маску он спалил в бочке с мусором на территории «больнички», а пустые ампулы из-под «лекарства», предварительно разбив подвернувшимся под руку кирпичом, выбросил в снег по дороге из санатория.
А накануне, утром 22-ух местный автобус ЗИС-8, миновав охраняемый шлагбаум, медленно въехал на территорию Особого научного бюро. В холодном, не отапливаемом салоне машины, в числе вольнонаемных работников этого учреждения находились и Садовская с Ивановым-младшим. Оба они были в подавленном настроении. Предстоящие опыты над живыми существами казались им чудовищной несправедливостью. Усатый старшина внимательно проверил пропуска и открыл металлические двери в здание.
В скромном кабинете профессора Садовская, держа руки у батареи отопления, нервно говорила:
- Если нельзя отказаться от этих антигуманных опытов, то нужно, хотя бы сделать попытку спасти этих беззащитных от убийства. Илья Иванович, вы понимаете, что завтра мы будем участниками хладнокровного убийства?
- Я понимаю, Эльвира… Но что мы можем в этих условиях сделать? – ученый растерянно развел руки в стороны.
- Папа прав. 0-людей не спасти. Я боюсь, что нам самим нужно подумать о безопасности. Все это неспроста, – Илья в задумчивости прошелся по кабинету и остановился у окна.
- Что вы твердите, подобно бездушным проверяющим: ноль-люди, ноль-люди. У меня Ваня – совершенно нормальный человеческий ребенок. А если вы помните, он произошел…
- Да все я понимаю, - профессор досадливо взмахнул руками, - но что я могу сделать? В сущности, я заключенный…
- Не знаю, как вы, - Эльвира раздраженно сняла перчатки и бросила их на стол, - а я буду действовать, как велит мне моя совесть.
- Не дури, Эля…Мы не в том положении, чтобы принимать какие-либо решения, - Иванов-младший глубоко вздохнул
- Страх, Илюша, основная причина всех неудач. Да, я боюсь смерти. Но страх в нашем случае — это возможность для смелости, а не доказательство трусости.
На следующий день, когда красноармейцы закатывали огромные баллоны, выкрашенные в черный цвет в специальную испытательную камеру, а инженеры-химики налаживали оборудование, Эльвира спустилась по лестнице на первый этаж и подошла к палате с гибридными детьми, выношенными человеческими матерями. Санитар, встретившийся ей , узнал Садовскую и приветливо кивнул. В боксе, наряду с шестью детьми, находилась и Зинаида Калинина с четырехлетней Лейлой. Женщина и ребенок-гибрид нежно любили друг друга. Зинаида была единственной из девяти подопытных заключенных , признавшая и искренне полюбившая свое дите. Чтобы быть всегда с Лейлой, она уговорила Лисовскую и Иванова взять ее в «больницу» санитаркой . Те в свою очередь убедили это сделать администрацию лагеря.
В палате уже хозяйничали люди Боревича. Военные санитары одевали детей в специальные бумажные костюмы. Ножницами в районе бедер вырезали квадраты 10х10 сантиметров, для контакта отравляющего вещества с кожей. Выдавали марлевые двухслойные маски на нос и рот, на глаза – мотоциклетные очки. А дети воспринимали это, как игру.
Зинаида, со слезами на глазах, прижимала ничего не понимающую Лейлу к себе и что-то шептала ей на ухо. У передвижной загородки стоял, скрестив руки на животе, Ян Боревич. Садовская решительно подошла к полковнику.
- Ян Борисович, это бесчеловечно. Они же еще дети. Вы же сами – отец. Прикажите прекратить эти чудовищные приготовления. Отмените эксперимент.
Боревич удивленно уставился на Эльвиру.
- Эльвира Александровна, вы отдаете себе отчет в том, о чём говорите? Вы что, с ума сошли? Приказ о лабораторных испытаниях подписан начальником Военно-химического управления РККА и Научно-технического химического комитета, утвержден товарищем Ворошиловым…После лабораторных испытаний я имею полномочия привлекать ваш материал и для полевых маневров.