Внутри дом состоял всего из одной комнаты. Странным для Эльвиры было то, что металлическая печь с большим казаном была устроена посередине помещения. Вдоль двух смежных стен располагались деревянные полати, устланные соломой, заменявшие, очевидно, кровати. Рядом с печью стояли небольшие лавочки и квадратный стол, застеленный распоротым по шву мешком. В одном углу была сложена солидная поленница колотых дров, а в другом стоял старинный буфет с посудой. В доме было тепло – кто-то совсем недавно протопил печь. Пахло какими-то травами и древесным углем.
Поставив на полати вещи Садовской, Степан снял шапку и, прислонившись спиной к деревянной стойке, сказал:
- Будьте как дома…
- Мы здесь будем жить? – истерически воскликнула Эльвира, прижимая к себе Ивана, который с удивлением рассматривал первобытное убранство жилища.
- Нет-нет, - успокоил ее Степан, - здесь вы отдохнете от дороги, перед тем, как мы отправимся дальше.
- Боже мой, - воскликнула Садовская, - отправимся дальше…Я не смогу сделать и шага. Нам нужна горячая ванна, туалет, в конце концов…
Степан засмеялся.
- Кто хочет в туалет – он в огороде, - мужчина подошел к окну и отодвинул грязную занавеску.
Эльвира увидела в пяти метрах от дома наполовину занесенный снегом деревянный туалет, покрашенный известью и маленькое деревянное рубленое строение с высокой металлической печной трубой из которой струился легкий белый дымок.
Садовская удивленно взглянула на Степана:
- Это то, что я думаю?
Мужчина улыбнулся.
- Именно, Эльвира Александровна. Вы тут располагайтесь, а я подброшу дров, подготовлю баньку для приятного посещения. Любите пар?
- Безумно. Правда я последний раз парилась год назад у знакомой в сибирской деревне. Помнишь, Ваня?
Иван кивнул головой.
- Конечно, помню. Тётя Зина тогда ошпарила себе ногу кипятком, а больше всех испугалась ее дочка, Лейла, которая сильно плакала, а ты ее успокаивала…
- Да-да. Так и было.
Степан надел шапку и вышел на улицу.
ГЛАВА 34
15 апреля 1932 года на ленинградском заводе «Коминтерн» начат выпуск первого советского механического телевизора «Б-2» с диском Нипкова для приёма изображения с разложением на 30 строк. В 1933—1936 гг. завод выпустил около 3000 таких телевизоров. Регулярное электронное телевещание в СССР планируется начать опытным ленинградским телецентром (ОЛТЦ) с 1 сентября 1938 года.
Небольшой домик из бревен, подогнанных друг к другу с помощью специальных прямоугольных пазов, был примерно 4х3 метра. Под одной крышей располагался и предбанник, занимающий половину помещения. Нагревался предбанник от каменки через открытую дверь в парилку. Вдоль стены стояла длинная лавка для отдыха и хранения одежды. Дверной проем с дверью был маленьких размеров – в целях более эффективного сохранения тепла, поэтому приходилось пригнуться, чтобы пройти в парную.
Внутри была печь из кирпича, котел на ней, обложенный камнями, ведро и два больших чугунка с горячей водой.
У двери стояла деревянная бадья с талым снегом.
На деревянном полке, сколоченном из двух широких досок - таз с веником. А на вбитых в стену гвоздях висели две мочалки из лыка и железный ковш.
Банька у Степана мало чем отличалась от мыльни в сибирском селе Светлое, где год назад Эльвира с Ваней были в гостях у Калининой.
Когда весной были арестованы Ивановы, Садовская, чтобы как-то поддержать себя материально, подрабатывала репетиторством. В один из сентябрьских дней 1937 года она отправилась на рынок, который находился на улице Крылова, в центре города. На территории «Колхозного рынка» было всего одно капитальное здание — мясной павильон. В остальных одноэтажных деревянных строениях с навесами и без навесов на дощатых деревянных прилавках размещали свои товары сельские жители, приехавшие из окрестностей Новосибирска. Здесь-то в поисках дешёвых овощей и встретила Эльвира Зинаиду Калинину, продававшую картофель, морковь и ягоду собственного урожая с личного огорода, расположенного в селе Светлое.
В следующее воскресенье, с удовольствием приняв приглашение Зинаиды погостить «на свежем воздухе», Садовская с Иваном отправились за город.
Именно там она, наконец, обрела душевное спокойствие. Вдали от городской суеты и проблем Эльвира получила не только жизненное равновесие, но и обрела спокойное философское отношение к перипетиям сложной жизни. Если бы ей пришлось когда-нибудь жить в этом сибирском селе – она, наверное, была бы счастлива. Размеренность, покой, и неспешность течения жизни в деревне создавали у Садовской необычайную просветленность в уме, душе и теле.