Он встал и продолжал тоном лектора:
— Оба их сердца являются не сердцами в обычном понимании, а некоей комбинацией одного, способного функционировать в раздельном режиме. К тому же вместе они весят ненамного больше человеческого. Это — всего лишь более совершенные насосы. И наконец, завитки, которые принимают и передают мысли. Как показали наши исследования, они произрастают из малоизученных образований верхней части головного мозга, которые, судя по всему, служили источником неустойчивого телепатического обмена, известного примитивным народам и все еще практикуемого людьми. Таким образом, то, что шесть столетий тому назад Сэмюэль Лэнн проделал со своей женой, родившей трех первых слэнов при помощи изобретенной им же мутационной машины, не добавило ничего нового к человеческому организму, а лишь изменило или побудило к мутации то, что уже существовало.
Кетлин показалось, что он прочитал лекцию только для того, чтобы выиграть время. Она чувствовала, что он полностью осознает сложившуюся ситуацию и понимает, что страсть такого человека, как Джем Лорри, нельзя победить обращением к логике и разуму. Голос Кира Грея продолжал звучать:
— Я сообщаю вам эти сведения, поскольку, как мне кажется, никто из вас не удосужился сопоставить сплетни с действительным состоянием дел. Взять, к примеру, пресловутое умственное превосходство слэнов, о котором шла речь в полученном сегодня письме. Имеется одна старая иллюстрация факта, сегодня почти забытый эксперимент, в ходе которого этот в высшей степени неординарный человек, Сэмюэль Лэнн, воспитывал детеныша обезьяны, человеческого ребенка и ребенка-слэна. Обезьяна развивалась очень быстро и за несколько месяцев обучилась тому, на что человеку и слэну понадобилось значительно больше времени. Когда же человек и слэн научились говорить, обезьяна безнадежно отстала. Далее дети до четырех лет развивались в одном ритме, пока у слэна не начали появляться телепатические способности. С этого момента ребенок слэна вырвался вперед.
Джон Петти нетерпеливо постукивал ногой по полу, но Кир Грей, не обращая на это ни малейшего внимания, продолжал:
— Тем не менее доктор Лэнн обнаружил, что за счет более интенсивного обучения человек способен догнать в своем развитии слэна, особенно в скорости мышления. Большим преимуществом слэна является его способность к телепатии, что облегчает доступ к образованию, в то время как человек способен усваивать знания только посредством слуха и зрения…
Джон Петти грубо прервал монолог диктатора:
— То, что вы нам тут поведали, давно известно: именно это и является главным препятствием на пути переговоров в мире с этими… проклятыми искусственными существами. Чтобы сравняться в знаниях со слэном, человеку требуются годы интенсивного обучения, тогда как слэну знания даются минимальными усилиями. Иными словами, за небольшим исключением, человечество не является для слэнов чем-то большим, чем рабами. Господа, речи о мире быть не может, скорее следует говорить об интенсификации методов искоренения чудовища. Мы не можем рисковать. Предложенные здесь планы достойны Макиавелли, однако опасность срыва слишком велика.
— Он прав! — согласился один из членов Совета.
Несколько голосов одобрили это утверждение, и приговор стал очевидным. Кетлин отметила жестокость взгляда Кира Грея, которым он по очереди окинул каждого члена Совета. Наконец он вымолвил:
— Если это ваше окончательное решение, то я считаю смертельной ошибкой, если мы в настоящее время позволим любому из вас взять ее в наложницы. Это может нарушить и без того неустойчивое положение.
Последовавшая тишина означала одобрение, и Кетлин быстро взглянула на Джема Лорри. Он холодно встретил ее взгляд и нехотя поднялся с места, когда она встала, чтобы выйти из зала.
Лорри открыл перед ней дверь и тихо сказал:
— Это не может долго продолжаться, моя госпожа, не стройте иллюзий, — и улыбнулся.
Но не об его угрозе размышляла Кетлин, медленно идя по коридору. Она вспомнила выражение, которое появилось на лице Кира Грея в тот момент, когда Джон Петти требовал ее смерти.
Здесь было что-то не так. Его мягкость по отношению к ней резко контрастировала с деловым тоном, которым он информировал о падении беспилотного воздушного аппарата слэнов. Если это ложь, тогда Кир Грей взял на себя громадный риск, солгав ради ее спасения…
Глава 9
Джомми Кросс задумчиво взирал на опустившееся, существо, которое называло себя “Бабулей”. Он даже не сердился на нее из-за предательства. Просто положение становилось катастрофическим, а будущее — непредсказуемым.
Прежде всего нужно решить проблему со старухой.
Она восседала на стуле в экстравагантном цветастом халате, который бесстыдно обтягивал ее костлявое тело. Она хихикала, глядя на него:
— Бабуле известно кое-что, да, Бабуле известно… — Ее речь превратилась в бессмысленный лепет, а затем она произнесла более членораздельно: — Денежки, господи боже мой. Бабуля нахапала кучу денег на старость. Смотри!
С доверительной наивностью старой пропойцы она вынула из-за пазухи туго набитую черную сумку, которую тут же сунула на прежнее место.
Джомми Кросс был поражен. Он всегда знал ее тайники, однако держать деньги на виду, когда вот-вот нагрянет полиция, — такая глупость заслуживала наказания.
Джомми все еще пребывал в нерешительности, но напряженность росла: давление мыслей тех, кто находился снаружи, становилось все более невыносимым. Десятки людей стягивали оцепление, выставив вперед тупые рыла автоматов. Джомми помрачнел. Он имел моральное право оставить предательницу на растерзание одураченным охотникам, на милость закона, который недвусмысленно говорил, что любой человек, уличенный в укрывательстве слэна, будет повешен.
Перед мысленным взором юноши возникла жуткая картина: Бабулю волокут на виселицу, Бабуля, молящая о милосердии, пытающаяся сбросить веревку с шеи, она лягается, царапается, пускает слюни.
Он нагнулся, схватил ее за обнаженное плечо и встряхнул с такой силой, что у старухи звякнули зубы и она запричитала от боли, а в глазах появилось осмысленное выражение. Он резко сказал:
— Вы сгинете, если останетесь здесь. Разве вы не знаете закона?
— Уф! — Она на минуту отрезвела, затем опять погрузилась в сточную канаву своего сознания.
“Быстрее, быстрее”, — подгонял себя Джомми и, напрягшись, заставил себя погрузиться в этот клубок убогих мыслей: удалось ли ему пробудить в ней остатки здравого смысла? Он уже был готов махнуть на все рукой, когда неожиданно обнаружил наполненный тревогой крохотный участок благоразумия, почти погребенный под тяжелой, аморфной массой.
— Все в порядке, — пробормотала старуха. — У Бабули куча денег. Богатых не вешают. Это ясно каждому, у кого в голове есть хоть одна извилина.
Джомми отступил в нерешительности под натиском мыслей полицейских, стягивавшихся вокруг лачуги. Его встревожила численность отряда. Когда град пуль начнет дырявить хлипкие стены, самое мощное оружие может оказаться бесполезным: достаточно одной-единственной пули, чтобы перечеркнуть мечты отца. /
— Тьфу, черт! — выругался он. — Какой же я дурак! Что мне с вами делать, даже если удастся вытащить вас отсюда? Они заблокируют все дороги, ведущие из города. Остается один лишь выход, но даже и без пьяной старухи на руках это практически безнадежно. Не представляю, как можно вскарабкаться по стене тридцатиэтажного здания с такой ношей на спине.
Логика подсказывала, что от нее следует избавиться. Он отвернулся от старухи — и снова воображение нарисовало кошмарную картину: Бабуля на виселице. Сколько бы у нее ни было пороков, само ее существование обеспечило ему возможность оставаться в живых все эти годы. То был долг, который следовало вернуть. Резким движением Джомми вырвал у нее из-за пазухи черную сумку. Она что-то спьяну проворчала, однако, когда он, дразня, поднес к ее глазам заветную сумочку, до затуманенного сознания старухи стал постепенно доходить смысл происходящего.