-Это все Велес…его люди, - Арахна повернулась к Мальту лицом, ее черты ожесточились, - я не хочу, чтобы он жил.
И это тоже был не первый разговор. Мальт и сам презирал Велеса, но в смутные дни нужны и мясники.
-Я обещаю тебе, что при первой же возможности…
-Я хочу, чтобы он страдал! – Арахна оставляла милосердие палача, о котором столько проповедовала. – Он не заслуживает милосердия.
-Письмо, Арахна, - напомнил Мальт, - подпиши и ты. Сначала дело. Я обещаю тебе, что при первой же возможности…
Арахна повиновалась, четко понимая, что без поддержки Мальта, сломалась бы совсем, а так…еще не совсем.
А Мальт решил, что сейчас не лучший момент для того, чтобы сообщить Арахне, что король Мирас планирует передать Велесу еще больше полномочий для поддержания порядка в городе.
4.
Лагот был в тревоге и бешенстве. С одной стороны, долгое отсутствие Вимарка, конечно, его никак не касалось, но с другой – он ведь тоже вызвался…вон, собрал посуду этой выскочки. А если Вимарк больше не появится? А если его арестовали или уже готовят к эшафоту? Нет, Лагот не полагал Арахну сумасшедшей, что бросает под топор всех и каждого, но в Мааре царствовало такое время, когда долгое отсутствие человека невольно наводило на мысли о том, что этого человека больше нет среди живых.
И никак нельзя было избавиться от этих мыслей!
Берн, к слову, тоже был взволнован. Из всех новичков Вимарк ему чем-то приглянулся – не то хрупкостью, не то тихостью, но не безвольной, а мудрой – мнение у Вимарка, как оказалось, было. И храбрость – вон, не побоялся говорить с Арахной. Только вот храбрость хороша в дни бойни, на войне, когда нужен подвиг, а когда все королевство разворочено, когда власть делится между интриганами и мясниками…какая уж тут храбрость? Тут осмотрительность нужна!
Другие патрульные если и перешептывались, то очень тихо и осторожно – видели тревогу Берна, которую тщетно тот пытался скрывать, и они не сомневались уже, что Вимарка больше не увидят. Что ж, когда наступают дни волнений и задачей становится собственное выживание, другие идут куда дальше, а Вимарк вызвался сам, не смог промолчать и вылез. Если поплатился, то от своей глупости, а глупцов жалеть нельзя.
Один Юстас был предельно спокоен, хотя, по мнению Лагота, знавшего, что Юстас тоже разглядывал стишок, взятый Вимарком, ему надлежало бы нервничать. Не в силах сносить более его спокойного лица, Лагот протиснулся к Юстасу и спросил тихо:
-Как думаешь, что с Вимарком?
-А мне какое дело? – удивился Юстас.
-Ты же тоже читал тот оскорбительный стишок, - недоумевал Лагот. – Если узнают?
-И ты читал, - спокойно заметил патрульный. – И сама Арахна читала, и что теперь?
-Не боишься?
-Я чист! – Юстас оттолкнул от себя Лагота. Не сильно, конечно, слегка, но со значением, мол, не лезь ко мне с глупостями – зашибу. А этот мог. При этом, Лагот не сомневался, что лицо его останется таким же спокойным.
Когда патрульные снова начали расхождение по постам, а напряжение достигло предела, и Берн уже собирался идти и узнавать о Вимарке (гнало неспокойное сердце), вести пришли сами. В патрульный зал вошел человек самой обыкновенной наружности, но по его облачению, по дорогим тканям, по тому насмешливому хладнокровию, с каким он себя держал, без труда становилось понятно, что это за человек и откуда.
Опознав бледного Берна, гость протянул ему, как представителю власти бумагу, и отступил на шаг, вежливо склонив голову, и не прекращая улыбаться.
Берн дрожащей рукой взял бумагу, прочел ее и не удержался от возмущения:
-Как это – он переведен?
Патрульных, остававшихся в зале, было мало. среди них был Лагот, собиравшийся в новый выход на холодные улицы, но, услышав слова Берна, он стал собираться нарочито медленно, стараясь при этом не глядеть в сторону Берна и гостя, чтобы никто не подумал о том, что он остался подслушать.
-Нет, - продолжал Берн, - это невозможно. Вимарк – мой патрульный! Как это – его перевели без моего согласия?
Гость улыбнулся еще шире и стал воплощением дружелюбия. С этим дружелюбием он ответил:
-Я только посланник, господин Берн. Если вы хотите опротестовать этот…приказ, то пишите жалобу.
Берн был в трудном положении. Вимарк числился под ним, но подпись Арахны на приказе не внушала никакого оптимизма.
-Я вообще за вещами Вимарка, - продолжал гость, - где его койка?
-Там…-упавшим голосом ответил Берн и неопределенно махнул рукой. Гость обернулся по ее направлению и Лагот выдал себя, указав тотчас и койку, и тумбочку Вимарка – так был поражен.