-Да и разбегутся…- поддержали его.
-Да и что потом? – напомнил Скарон. – До сих пор у народа нет ничего, кроме бездарных копий памфлета Ольсена. Если мы хотим выступить перед народом, если мы хотим пробудить его и обратить в силу, то пока мы должны что-то предложить.
-Предложить? – Эжон сам не знал, какая сила дернула его язык, ведь сам себе он обещался больше молчать.
Встретив же радостно полыхнувший ядом взгляд Скарона, и угадав, что сейчас просто кажется уличным шутом со своими замечаниями, поспешил выкрутиться:
-Я думаю, нам надо выработать первичный концепт нового устройства…ну, когда короля не станет. С королями придется уничтожить и министров. Ведь так? как уничтожены были Коллегии, так и должны быть уничтожены теперь всякие советники и Трибунал! На его месте должно быть…
Эжон сделал едва заметный вдох, собираясь с силами:
-Народное правление!
Его слова потонули в гвалте – самом настоящем, яростном гвалте одобрения, какой еще никогда не обваливался на хрупкие плечи Эжона:
-Молодец!
-Голова! Голова!
-Сразу видно – советник!
-За нас!
Эжон чувствовал, как сильные руки хлопают его по спине, но не мог обернуться ни на одно касание, его словно бы приковал к неподвижности взгляд Скарона – какой-то особенно печальный и тихий, многозначительный взгляд.
Эжону пришло вдруг в голову, что такой взгляд может быть если не у Луала, то у кого-нибудь из Девяти Рыцарей Его, которые точно знают будущее, но вынуждены наблюдать за покорной их божественной воле землей.
-Люди! Люди! – в возбуждении, перекрывая гвалт, закричал Эмис, и понемногу толпа стихла, желая выслушать, чем вызвано такое необычайное оживление его. – Люди! Вот оно – верное решение! Пока мы занимаемся мощью, пусть такой человек как Эжон займётся нашим будущим!
-Я? – у Эжона даже голос охрип от внезапного страшного волнения. – Я?!
-Пусть, - надрывался Эмис, не обращая внимания на реакцию самого «осчастливленного», - пусть он придумает, как королевский советник, нам новую систему! Пусть он определит, как мы будем выбирать среди народа тех представителей, что будут достойны, пусть…
-Да! Да!
-Единогласно!
Эжон метнулся в одну сторону полумрачной хижины, в другую, но всюду встречал лишь горячее и страшное от этого ободрение. В отчаянии даже взглянул на баронета, и тот неожиданно сказал:
-Это хорошая идея, Эмис!
-Но я…- Эжон попытался возразить, да куда там! Толпа, понемногу пропитывающаяся воинственностью, не успевшая заполучить всех благ в период смуты и желавшая от этого новой смуты и нового шанса, желавшая отомстить за себя…эта многоликая толпа, выходящая далеко за количество присутствующих сегодня в лачуге, ликовала, уже заранее решив всё за Эжона.
И долго длилось пустое рассуждение о том, как будет свергнут король. Эжон попытался возражать еще и еще, но не был принят и даже замечен. Всякое его слова протеста встречалось воодушевленным гулом, его не желали слышать и не слышали.
И только позже, когда по одному-двое, чтобы не привлекать внимания бдительной стражи, расходились заговорщики, Эжон поймал баронета Скарона – единственного, как казалось ему разумного человека и в отчаянии попытался воззвать к нему:
-Я не справлюсь!
-Разумеется, - согласился Скарон спокойно. – Ни вы, ни я, ни они. Нас сметут. Но потом будут другие… и уже они пройдут дальше нас. в конце концов, если и вторых постигнет неудача, будут третьи, четвертые, пятые…самое главное – начать, а сойти с этого пути уже никогда не удастся.
Эжон так изумился от таких речей Скарона, что едва не упустил его, спохватился в последнее мгновение:
-Я не справлюсь! Вы понимаете? Я даже…
И Эжон понизил голос до шепота:
-Я даже с памфлетом Ольсена познакомился лишь недавно!
Он был готов увидеть ярость в глазах Скарона или удивление, или хотя бы гнев, но в баронете уже мало оставалось от того человеческого эмоционального составляющего, что и делает человека существом, которое не желает умирать как можно дольше.
-Я знаю, - сообщил Скарон спокойно. – По вам видно. Вся эта деревенщина – эти рыбаки да ремесленники не видят, а я вижу.
-Ви…
-Ви-ви! – передразнил Скарон и хлопнул с силой по плечу Эжона, да так, что у того слегка подкосились ноги, - это не так важно, пока ты делаешь то, что нужно идее! Они набирают людей и оружие, я принес новые листовки и экземпляры с выдержками из памфлетов, касается ли тебя это? Нет! Но ты теперь с нами в одном узле, который даже смерть не разрубит теперь, ибо имя твое навсегда с нашими переплетено. Так оправдай хотя бы этот узел и сделай то, что должен, то, что по-настоящему нужно!