Лагот едва-едва смог выдавить от холода:
-Лагот. Патруль. К Арх..
И закашлялся, сминаемый изнутри ледяным, проникшим, все-таки, под плащ ветром.
-А…- безучастно согласился дежурный, сделал пометку в своих записях и сказал, - третий этаж. Первая дверь налево.
Лагот быстро достиг нужных дверей, но прежде, чем успел потереть замерзшие руки меж собой и постучать, услышал довольно громкий разговор из-за двери и заметался. С одной стороны – нужно бы отойти, или постучаться. Хотя – вдруг разговор важен?
Лагот огляделся по сторонам – коридор пуст, а многие двери и вовсе закрыты снаружи на засов, как неиспользуемые. Рискнуть? Стоит ли?
И, едва рассудок его успел взвесить аргументы «за» и «против», он уже прислонился ухом к белеющей полоской света скважине ухом. Мгновенно холод отступил и выступил пот, ведь если его сейчас здесь поймают…
А разговор был на повышенных тонах. Говорили двое: женщина и мужчина. Причем, женский голос был с проблесками слезливого оттенка, а мужской – решительный.
-Но так нельзя! Так больше нельзя! – взвывала женщина.
-Надо, - мужчина, похоже, сочувствовал, но был уверен в своих словах. – Порядок не приходит сам, Арахна!
Лагот попятился от скважины и огляделся опять. Он, конечно, подозревал, что там Арахна, но одно дело – подозревать, другое – услышать явное подтверждение.
-Мальт, - что-то скрипнуло, наверное, кресло, а Лагота прошибло потом повторно. Мальт! Надо бы уйти, в самом деле. Два заговорщика, связанные слухами, входящие в совет при Короле Мирасе, да будут дни его долги… - просто поддержи меня сегодня!
Лагот оглянулся. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ним. Это был лишь страх быть застигнутым. Он даже распрямился, испытывая неловкость, и тихонько отступил на шаг от двери, ругая себя за неосмотрительность.
Невидимый Мальт что-то тихо ответил – голос его стал утешающим и тихим. Арахна же где-то у дверей отозвалась:
-Я знаю!
И повторила уже тише:
-Знаю.
Затем некоторое время была непонятная возня. Не то шелест, не то шорох бумаг. Лагот, трясясь от страха, отбежал подальше, в начало коридора и, стараясь шуметь как можно сильнее, пошел к дверям Арахны. Даже песенку стал насвистывать. В песенке было лето и жила красавица с золотистыми волосами…
А в реальности была холодная Маара, голод и непонятная мрачная жизнь, где существовали и множились доносчики, кровь, смерть.
Шорох смолк. Лагот постучал в дверь Арахны. Через мгновение она распахнулась, являя Мальта.
Это был человек, от которого исходила непонятная сила. При первом же взгляде в его ожесточенные черты, на его кривящиеся в усмешке тонкие губы, у Лагота возникла мысль, что лучше бы никогда не связываться с ним и не иметь такого человека ни врагом, ни другом.
Да и говорили о нем те же патрульные и по улицам много дурного. Даже больше, чем об Арахне. И самым ласковым сочетанием о Мальте было – «бюрократическая сволочь». И сейчас почему-то Лагот был готов поверить всему нелестному, что слышал на улицах и в патрульном штабе.
-Ваше лицо мне незнакомо, - промолвил Мальт первым. Голос его был спокойным и от этого мгновенно в душе поднималась тревога, - вы кто?
-Я…- Лагот охрип от волнения и забыл все слова на свете. – Я…это…ну…
-Видимо, это сложный вопрос, - серьезно согласился Мальт. – Я могу повторить его медленнее.
-Я патрульный! – выдохнул одним махом Лагот и замер, ожидая своей участи.
Мальт взглянул в кабинет, видимо, на Арахну, которую Лагот не видел, затем обернулся к Лаготу:
-С докладом?
-А? – обмер он и спохватился, - д…да!
Мальт кивнул и снова взглянул в кабинет:
-Мы продолжим после.
После чего вышел из кабинета, услужливо пропуская Лагота, который очень постарался не задеть этого человека даже полами плаща и закрыл за его вхождением дверь. Быстрые шаги по коридору и тишина…
В зимний сезон в Мааре темнеет быстро. в кабинете были уже зажжены свечи. Да и сам кабинет…Лагот впервые был в чьем-то кабинете. Он оглядывался с любопытством, даже позабыв, кому сей кабинет принадлежит.
Стол из тяжелого благородного дерева покрыт ворохом бумаг, перьями, чернильницами, записками, какими-то длинными узкими лентами. Пара строгих кресел, одно из которых ближе придвинуто к столу. Тут же – шкафы и полки с книгами, буквы с которых загадочно блестят в подступающем полумраке, ширма – вернее, то, что было когда-то ширмой, а ныне просто попыткой оградить выглядывающую софу от остального кабинета.