-После того, как в Совет войдут представители юга, запада и востока, - продолжал невозмутимо король, - я хочу, чтобы долгое неповиновение востока и запада было…отмечено. Особенным образом.
И снова – зловещая переглядка маркиза и графа, словно они догадывались и уже обсуждали что-то подобное.
-Корсар, тебе предстоит поход на северные земли Маары. Сопротивление моей власти должно быть сломано!
Корсар счастливо улыбнулся. Он не признавал мирной жизни, находя ее скучной. Впрочем, это был единственный счастливый человек на заседании – другие были либо мрачны, либо сдержанны и холодны. Все думали о надвигающейся волне арестов, казней и кар не сразу покорившимся землям.
Арахна вышла с заседания в числе первых и не стала дожидаться Мальта – его остановил сам король. Арахна догадывалась, о чем пойдет речь, и мысленно молила Луала и всех Рыцарей Его, чтобы ее предположения оказались ошибочными.
-Ты очень бледна, Арахна, - когда жрец Медер нагнал ее, Арахна даже вздрогнула от неожиданности и остановилась в растерянности.
-Да? Простите, - почему-то она смутилась совей бледности. Ей было нехорошо. Не это было не только физическое, но еще и внутреннее состояние.
-За что ты просишь прощения? – удивился жрец. – Человеку свойственно бледнеть. Я просто беспокоюсь о здоровье.
-Я много пью, - неожиданно, даже для себя самой, призналась Арахна. Мимо них протиснулся Эжон, тактично сделав вид, что не замечает диалога двух советников. следовали и другие. Маркиз и граф переговаривались тихим шепотом, полководец шел, гордо глядя вперед, Фалько уткнулся в бумаги…
-Пройдёмся? – предложил жрец. – Дивные сады короля прекрасны даже в межсезонье!
Арахна согласилась. Она чувствовала на своей спине взгляды других советников, но покорно накинула на плечи теплый плащ и последовала за жрецом.
Погода была еще холодная. Конечно, ветер не прокаливал легкие насквозь своими порывами, но прохватывал небрежно перехваченные ткани. В дивных же садах короля Арахна не увидела ничего дивного. Деревья как деревья – снег, лед, все беловатое и сероватое. Клумбы, без сомнения, прежде роскошные, под зимней шапкой, прудик промерз насквозь…
-Я нахожу упоение в морозной природе, - объяснил жрец Медер, прочтя по взгляду Арахны, что она думает о таком саду: абсолютно ничего. – В летний сезон, весной и даже осенью – здесь шумно и ветрено. Сейчас здесь тихо и благостно. Наверное, в чертогах Луала и Девяти Рыцарей Его царит такая же власть холода и строгости. И тишины!
Двинулись по расчищенной дорожке.
Арахна спросила:
-Полагаю, ваше приглашение, господин жрец, означает, что вы хотели со мной переговорить?
Она научилась понимать кое-что о придворной жизни. жрец таиться не стал и ответил очень просто:
-За годы, что я жрец Луала, я видел множество людей. Я знаю людей, которые не могут высказаться, но очень хотят. Вы – такой человек, Арахна. Вам нужна помощь.
Арахна хмыкнула:
-Весьма благородно с вашей стороны, но я не нуждаюсь в доброте и советах служителя Луала! Или в чьих-то еще!
Она сама поразилась своей грубости. Но отступать было некуда. Жрец, однако, не обиделся:
-Люди, нуждающиеся в помощи, нередко гонят спасение. Они боятся признаться, что тоже люди, что могут испытывать боль и страх, вину и печаль. Вы слишком молоды, Арахна, чтобы иметь такую пустыню во взоре. Слухи же, бродящие о вас, чудовищны! Вам, дитя мое…
-Я не ваше дитя! – огрызнулась, перебивая, Арахна. – Мне вся эта ваша лирика не сдалась! Неужели вы не понимаете, что ни вы, ни Луал, ни один из Девяти не может…
Голос предал её, выдал правоту Медера, дрогнул. Она с трудом справилась с дрожью, с колючими, подступившими к самым глазам, слезами, поежилась от ветреного порыва и уже иначе взглянула на жреца, как бы извиняясь взглядом.
-Я служитель Луала больше, чем короля, - жрец покачал головою, - я понимаю ваше сомнение, Арахна. Но позвольте вам помочь.
-Мне невозможно помочь!
-Помочь нельзя Шенье и Морану, покойному королю и Сонору. Но вы еще молоды, - жрец снял перчатку и коснулся обнаженной под морозным ветром рукою перчатки Арахны.
И столько было в этом жесте доброты, столько было во взгляде, что Арахна смутилась:
-Я…все слишком давно запуталось.
Медер надел перчатку, спросил:
-В вас?
-Я пошла туда, куда не должна была идти и сделала то, чего не должна была делать. Мне двадцать три года, и большая часть жизни прошла в другом мире, в другом состоянии и я была другой. А теперь я никто. И даже меньше, чем никто. Я не знаю, что мне чувствовать. Я разучилась улыбаться. Я не смеюсь. Я просыпаюсь с головной болью и жалею, что проснулась. В чем вы хотите мне помочь?