— Он выставил меня полным дураком; но когда чувак с ружьем целится в зайца, то ведь хочет пристрелить его, так?
Ему отказали в досрочном освобождении.
— Из-за такой ерунды?
Мари-Пьер была возмущена.
— Да, представь себе, и если разобраться, все из-за этого теста, — спасибо, я в такие игры больше не играю.
Честно говоря, я очень хорошо его понимал.
Тут он достал из кармана таблетки и проглотил одну.
— Что это?
— «Экванил», их надо принимать строго по часам.
Мари-Пьер уставилась на него: что такое «Экванил»?
— Это лекарство, — объяснил я, — для алкоголиков.
Она спросила, есть ли у него резюме, он ответил, что нет, и вообще его биография, мол, банальна до боли, чего тут расписывать: игла, запой, а посередке клетка. Я рассмеялся, он тоже; не вижу ничего смешного, сказала Мари-Пьер. Конечно, смешного тут мало, просто забавно это у него вышло.
— Слушай, — начал он, — тебе нужен человек, которому можно смело доверить доставку; если ты возьмешь какого-нибудь пижона в костюме, вроде того, с Биржи, как думаешь, что он будет говорить? Вот вам товар, откуда — не знаю, абсолютно новый, без документов… клиенты платят налом, цена в три, а то и в пять раз ниже магазинной, — сам понимаешь, он не справится.
Жиль был прав на все сто. Меня смущало одно: алкоголь.
— Как насчет выпивки, ты в завязке?
Я не собирался брать на работу типа, от которого разит спиртным с самого утра.
— Взгляни на дело моими глазами: я вышел из тюряги, мне надо устроиться на работу, когда работа есть, все нормально, я держусь, а когда нет, как мне глушить тоску?
Раньше он продавал открытки и книги в пользу общества инвалидов. Многие завсегдатаи бара «У Мориса» промышляли тем же. Альтруисты-профессионалы наводняли Париж и его окрестности, чтобы оказать помощь обездоленным. Только представьте, каково это, целыми днями сидеть без движения, быть неспособным пошевелить ни рукой, ни ногой, купите открытку и гордитесь, что сделали доброе дело. За открытками, естественно, в ход шли книги и журналы. Предъявлялось удостоверение. А вы как думали, мадам, мы состоим в общественной организации. Мы были трепачи экстракласса, могли задурить башку кому угодно, между прочим, вечером я отдавал все деньги, ничего не прикарманивал, не каждому это по зубам — в мороз, прямо на улице заставить раскошелиться какую-нибудь дамочку, ты не представляешь, какой это ценный опыт.
Но теперь мне нужна настоящая работа, сказал он, твоя контора для меня — единственный шанс вынырнуть на поверхность, попрошайничать ради убогих — это ж собачья жизнь, потому мы и глушим себя алкоголем; он даже обращался к ясновидящей, выходило, что все наладится, но, честно говоря, пока радоваться было нечему, а так бы не хотелось ставить крест на будущем.
— Ну, что скажешь, — спрашивает, — тебя смущает моя проблема?
— Еще бы.
Жиль кивнул: да, он меня прекрасно понимает, на моем месте он бы тоже, наверное, колебался, но можно установить ему испытательный срок, и если он запьет, мы вправе его тут же выгнать. Собственно, почему бы и нет?
— Не торопи меня, — ответил я, — у нас есть другие кандидаты, я тебе не отказываю, но не стоит слишком обольщаться, я должен подумать.
Он ушел, и его место занял Саид, прямо как в театральной пьесе: актеры появлялись и уходили со сцены, а мы слушали монологи. Саид сел, Мари-Пьер протянула мне его тесты, там была ошибка на ошибке. Что мне делать, прошептала она, его результаты ниже всякой критики.
— Задавайте свои вопросы, — сказал Саид, — я весь внимание, господин президент.
— Встань за камеру, — велел я Мари-Пьер, — я сам с ним побеседую.
Я сидел и рассматривал его писанину: как ты считаешь, Саид, хорошо ты справился или не очень? Он криво улыбнулся: думаешь, ты самый умный, думаешь, если будешь унижать друзей, это принесет тебе счастье, денег много заработаешь?
С его стороны это было глупо, он написал тесты плохо, и я ничего не мог с этим поделать.
— Я тут ни при чем, дело в тестах, Саид.
— Тесты! — он щелкнул языком. — Какие тесты! Я знал тебя, когда ты воровал бутылки в винном, а теперь кого ты из себя корчишь, президента Франции? Даже в полиции не устраивают таких экзаменов.
Ему не сиделось на месте; ладно, сказал я, пройди хотя бы собеседование, возьмем конкретную задачу: ты едешь к клиенту, выгружаешь товар, а он тебе не платит, твои действия? С ним одно было хорошо, я мог называть вещи своими именами. Он пожал плечами. Мужик зажал бабки, что, по-твоему, я должен делать? Ну, пойду к машине, достану свой ковбойский кнут и попытаюсь столковаться; если не поможет, вернусь за тобой, а уж вместе с моим братом мы ему быстро все втолкуем, и он заплатит, какие еще варианты?