— У нас еще есть люди, оружие и воля сражаться! — нарушил затянувшуюся паузу толстяк, вскидывая вверх пухлый, но, увы, ничуть не впечатляющий кулачок.
— Ну, сражайтесь, — согласился Волконский, любуясь ярко-красной полоской на темном небе, что из последних сил сдерживала наступление темноты.
Нет, а что? Парню даже интересно было с кем и зачем.
— База все еще наша, — буркнул Яковлев.
Клановец согласно покивал, не отводя взгляда от заката.
— Я ж вас, б***ей, три года собирал, — хмыкнул он негромко, припомнив старый пошлый анекдот, однажды приснившийся ему во снах-воспоминаниях.
— Что ты…
Павел лениво обернулся к вдруг смешавшемуся Давыдову.
— … Вы сказали? — закончил тот, еще крепче сжимая кулачонки.
— Вы еще ничего не поняли, — вздохнул молодой человек, обращаясь ко всем собравшимся разом. — Где бы я вас всех искал-то по одному? А тут сами пришли. И да, у нас пятьдесят пять минут, чтобы решить вопрос виры. Группа юристов уже на подходе.
— А если мы не согласимся⁈ — зло сверкнул глазищами Яковлев.
— Федор Никодимович, — вздохнул Волконский. — Да что ж я тебя уговариваю, как девицу неопытную на минет, а?..
Из строя «бэк-вокала» донесся общий вздох, а после сразу же пробежали шепотки.
— Это оскорбление? — прищурил взгляд предводитель «коалиции».
С таким аргументом можно работать. Заявление в императорскую коллегию, обращение к тем же Воронцовым с просьбой защиты от поругания. Да, для личной репутации это не слишком хорошо, но тактически можно вполне успешно лавировать. Все-таки система сдержек и противовесов очень неплохо работала в государстве.
Павел же несколько раз моргнул. Удивленно.
«Ага, понял, что именно натворил!» — обрадовался Давыдов. Кое-кому из «группы поддержки» тоже стало чуточку легче. А кому-то и хуже. Ковалев, например, принялся блевать с новой силой. Хотя клановцу, если честно, было совершенно непонятно, что у него там еще осталось.
Волконский же, едва ли не заискивающе заглянул выступившему вперед собеседнику в глаза. При желании на лице его можно было прочитать даже некоторое участие.
«Ага!» — хмыкнул Яковлев.
— Федор Никодимыч, — мягко начал молодой человек. — Скажи мне, ты идиот?
Предводитель «коалиции» моргнул и вновь уставился на хозяина объекта. Тот же спокойно продолжил:
— Естественно, это оскорбление, — кивнул Павел. — Вернее, было бы таковым, если бы ты не натворил столько, что и звания «Дебил года» для тебя будет мало. Для особо одаренных объясняю: я полагаю каждого из здесь присутствующих повинным в многократной агрессии против моего Рода, клана Волконских и клана Юсуповых, нападении на Викторию Львовну Юсупову-Волконскую, покушение на меня лично и атаке на мой объект в попытке подорвать безопасность Рода и клана. И да, я предпочитаю действовать по закону. Так что решение вопроса бы намного лет застряло бы в заседании судов и коллегий. Допускаю, что вам даже удалось бы что-нибудь отыграть. Однако ты, недоумок, объявил мне войну. Но и в этот момент действовать было бы рано. Все-таки мое имя прочно ассоциируют с кланом. Было бы потом разговоров из серии "Волконские маленьких обижают… Однако в тот миг, когда ты напал на объект, являющийся частью обороны инфраструктуры не только ветви, но и клана…
Фактически последнее утверждение было очень спорным. Волконский с присущей ему в этом вопросе добросовестностью, сильно вряд ли выпустил бы из рук контроль над базой. Но ни один суд этого утверждения оспорить не сможет.
— Но Игорь Георгиевич… — неуверенно глянул на Тюфякина Федор Никодимович.
Он лично присутствовал при разговоре Юрия Николаевича с Главой Волконских.
— Что «Игорь Георгиевич»?.. — покачал головой клановец, поражаясь тупости кое-кого из присутствующих.
Оставалось только надеяться на то, что стресс последних дней отключил ему мозги на время. Иначе парень счел бы, что дела в империи идут очень нехорошо, раз подобные «одаренные» товарищи могут становиться владельцами «заводов, газет, пароходов».
— Он же нам и подсказал, куда именно бить, чтобы…
— М-да, — не смог удержаться Волконский, простым междометием стерев появившуюся было ухмылку на лице собеседника.
Впрочем, и спорить он не стал. Тот разговор парень прослушал. В записи. Под чаек. И чашку ему «подновлял» воевода. А напротив за столом расположились отец и дядька.
Лицо Тюфякина тоже скривилось. Это ж надо… Федор Никодимович продолжал шаг за шагом закапывать себя и «бэк-вокал» в выгребную яму. Мужчина окинул взглядом «строй», попытавшись предположить, сколько из присутствующих буквально разорится, расплачиваясь за нынешнюю авантюру.