— И что ты собираешься делать? — сурово спросила Кошкина, еще на шаг подступая к клановцу.
Хлоп!
Звонкий удар ладони о ладонь заставил целительницу вздрогнуть.
— Та-а-а-а-ак… — негромко протянула она, оборачиваясь к «подруженьке».
Та только фыркнула. Мол, напугала!.. Однако уже через секунду Инна собралась.
— Никто не забыл, что Алексеев увел моего брата? — буркнула она недовольно.
Попытка скрыть волнение не удалась. Хотя она и старалась.
Волконский заинтересованно глянул на Воронцова, после чего перевел взгляд на застывшую Кошкину.
— Нет, — спокойно ответил он за всех. — Мы не забыли.
— Его могут убить! — напомнила Тюфякина, «возвращая в реальность» всех собравшихся.
Двое из оставшихся «экскурсантов» на ее слова вообще внимания не обратили.
— И зачем? — поинтересовался Павел.
Чтобы подобное произошло должны совпасть желание, возможность и мотив. Допустим, брат Инны действительно сумел взбесить Алексеева настолько, что тот воспылал желанием убить обнаглевшего «низшего». Даже в это Павел не верил. Все-таки дураки до его должностей не доживают. Порой буквально. Сволочи и подлецы попадаются регулярно. Их «чистят» на более высоких ступенях. А вот откровенных идиотов уже как-то и не встречается. Но допустим…
— Никто не забыл, что через десять минут сюда спустится патриарх Горюновых? — напомнил о пункте «возможность» Волконский. — И этот человек обязательно встретится с твоим братом. Живым или мертвым…
На этих словах Инна вздрогнула, но все так же продолжала внимать, не отводя взгляда от лица клановца.
— … Вот только что-то мне подсказывает, что господин полковник сильно расстроится если его собеседник покинет этот мир за несколько минут до встречи.
Тюфякина механически кивнула. Она все это понимало. Но все равно было страшно.
— Да и… зачем? — подобрался к пункту «мотив» клановец. — Да, Алексей неплохо потоптался на гордости Григория Романовича. Но тот тридцать пять лет уже на своем посту. Если бы он убивал каждого, кто пытался «бренчать» на его нервах, то свои давно бы уже прикопали. Просто во избежание…
— Но его могут пытать! — выдала бесспорный по ее мнению аргумент Инна.
Молодой человек вздохнул. Вообще-то он мог бы внов аппелироаь к пункту за номеом два. Вот только логичные доводы на бывшую «узницу» сейчас действовали слабо. Слишком много эмоций себе позволила.
«Придется клин клином!» — вздохнул парень.
— Могут, — спокойно кивнул он. — Даже наверняка сейчас этим и занимаются! Леночку мы зачем захватили, по-твоему⁈
Инна поперхнулась. Буквально за пару секунд обдумала услышанное… и неожиданно успокоилась. Не полностью, конечно. Но вполне начала соображать хотя бы относительно адекватно.
— Я поняла, — коротко кивнула девушка.
— Вот и отлично, — в том же тоне бросил Волконский. — А теперь покажи мне ваш кабинет.
Тюфякина приподняла бровки. В искреннем удивлении.
Павел же напротив лишь вздохнул тяжело:
— До следующего этапа полчаса, — напомнил он. — Я предпочел бы провести это время в комфорте.
Алексеев обвел взглядом небольшое помещение квадратов пятьдесят и небрежно махнул рукой в сторону кресла.
— Усадите.
«Пиджаки», после недавнего провала превратившиеся в человекоподобных роботов, действовали четко и слажено. Они мгновенно доволокли директора до указанного места под руки.
— Я бы и сам дошел, — повис в их «объятиях» тот.
На его слова внимания не обратили.
— Эк!
Неприятный удар о спинку кресла выбил воздух из легких. Пленник уже показал, что способен на «резкие рывки», а потому «режим» стал жестче.
— Как грубо, — словно сам с собой продолжил директор, демонстрируя всю ту же мрачную веселость.
Правда, податься вперед не решился. За спиной его выросли два гвардейца. Наверняка бы пресекли любое лишнее движение. Тюякину же решительно надоело, что его постоянно дергают как тряпичную куклу. Правда, пока не до смерти.
И на том спасибо!
— Ты не понимаешь, что происходит, — скорее констатировал, чем спросил Григорий Романович.
Да, Алексей неплохо держался. Впору одобрительно кивнуть в адрес его подготовки. Но иные моменты сыграть практически невозможно. И скрыть.
— Допустим, — легко согласился пленник.
— То есть, ты в таком же положении, что и я, — констатировал клановец.
— Не сказал бы, — хмыкнул Тюфякин. — Я верю сестре.
Конечно, непонимание происходящего нервировало. Однако когда «дичь» творит твой союзник, а не противник, это как-то полегче «переносится».