Соболев неожиданно засмотрелся на черно-серые змейки керамики, выглянувшие из-под голубой глазури. «Так и наша судьба, все вдребезги, но мы продолжаем жить», — тоскливо подумал он.
Сержант зажег фонарик и спустился по железной лестнице вниз. Он увидел детей, которые сжавшись, наблюдали за пришельцем. Белые истощенные лица, горящие воспаленные глаза. Соболева неожиданно поразил тихий звон, который равномерно раздавался в темноте подвала. Свет фонарика высветил несколько тазов, стоявших под трубами вдоль стены. То в один, то в другой иногда падала маленькая капелька воды, вызывая этот странный мелодичный поющий звук. Соболев поднял к глазам счетчик Гейгера и с удивлением отметил нормальный фон.
Степан выбежал из подвала и приказал солдатам, столпившимся вокруг приходящей в себя учительницы:
— Там дети, умирают от жажды! Собрать все фляги и быстро туда! Напоите их!
Следом Соболев сорвал рацию с ремня под накидкой и заорал в динамик.
— Зевс, Зевс! Я Олень-два, Олень-два! Дети обнаружены! Пока не считал! Сидят без света в подвале! Радиационный фон в норме! Требуется бульдозер для расчистки подъезда к школе и автобус для эвакуации. Высылайте Аполлона! Пришлите воду! Как поняли, прием?!
Рация ответила усталым, но радостным голосом командира спасательной роты:
— Вас понял, Олень-два. Вышлем, — успокоили динамики орущего сержанта. — Бунтовщики?
Соболев запнулся, прокашлялся:
— Зачищено! Трое.
— Хорошо.
Затем командир спасательной роты добавил:
— Хоть кому-то повезло в этом аду. У остальных только двухсотые, да мародеры. Вы, Соболев, прямо как луч света в темном царстве. Гипербореец ты наш…