То же самое можно сказать и в отношении древнейшей традиции передачи материнского имени в роде. Это было не следствием матриархата, но, напротив, следствием светового, интеллектуально-трансцендентального отношения к мужчине, полюсу мира, солнечному человеку (Sonnemensch), который не «перетекает» в род, но существует в роде, как в чем-то внешнем, как в космосе, в земле, в женщине.
Половая реальность в нордической Традиции и у нордической расы была божественно-интеллектуальной, космической и символической, лишенной малейших признаков животности, натуралистичности, природной брутальности и спонтанности.
Глава X
Люди-звери и люди-боги
Расовый дуализм не сводится к утверждению двух радикально различных животных типов. Группы крови и цвет кожи, возведенные к двум расовым полюсам (к древней нордической расе Арктики и к южной расе Гондваны), отражают гораздо более глубинное различие в рамках человеческого вида. Это различие состоит в фундаментальном онтологическом и гносеологическом статусе расовых типов. В конечном счете, нордическая раса – это раса Субъекта, а южная гондваническая – раса Объекта.
Сущность субъективного статуса человека в его коренном отличии от окружающего мира, в его несовпадении с космосом, в его внутренней причастности к трансцендентному, сверх-космическому Принципу. Сам запредельный Принцип определяется обычно как Бог-Отец. Субъект же – Бог-Сын, пришедший в мир, но не рожденный миром, не являющийся его частью, деталью. Субъектное измерение может наличествовать во всем космосе – как его “световое” четвертое измерение, как его “световая” духовная подоплека. Сумма этого имманентного Света, Свет Мира – это Великий Субъект. Малый человеческий субъект – это частичка Великого Субъекта, и хотя это всего лишь частичка (что выражается в телесности, а значит, принадлежности к космосу), но она имеет все основания считать себя сущностно сверх-космичной. А потому она может действовать как абсолютный Царь Мира, следуя в этом за самим Сыном Божьим.
В реальности Человек-Субъект реализует свое световое измерение через особое свойство – Разум. Разум в нордическом смысле – это способность привести каждый элемент наличного космоса (или комбинацию таких элементов) к единой духовной парадигме, в которой данный элемент откроется не как нечто самостоятельное и самотождественное, но как идео-вариация Принципа. Можно сказать, что Разум – это способность реально возводить вещь к ее духовной первопричине, освобождать ее тонкую эссенцию из-под гнета конкретности. Но коль скоро Субъект наделен разумом, и в познании его цель привести вещь к Принципу (Богу Отцу), то фактически процесс сознания означает процесс “введения вещи внутрь Субъекта” с последующей “переправкой” еще выше или, точнее, еще глубже, к Богу-Отцу. Человек-Субъект через разум “связывает” вещи с их истоком. Само же содержание разума – идеи – и является промежуточной сферой между внешним космосом и Богом-Отцом. Поэтому Человек-Субъект – это человек-идея, человек-мысль, человек-связь-с-Истоком.
Ему противостоит человек-зверь, Человек-Объект. Этого противостояния не было бы, если бы человек-зверь являлся только зверем, животным. Но в той мере, в которой человек-зверь проявляет имитативно все собственно человеческие, псевдо-субъектные качества, то действительно речь идет об оппозиции. Реальная оппозиция никогда не возникает между просто одним и другим. Она наличествует лишь там, где сталкивается подлинное и парадийное, реальное и иллюзорное. Просто звери – это особый вид существ, который подчеркнуто отличен от человека. Человеко-зверь – это не только не-человек (как обычные звери), это анти-человек. В нем вся имплицитная божественность Человека-Субъекта полностью превращена в свою противоположность, то есть в анти-божественность, в максимум объектности, вообще возможной в этом мире. Человек-Объект гораздо более материален, нежели сама материя, поскольку чистая материя (чистая объектность) заведомо находится на периферии космоса, на самой внешней границе реальности, а Человек-Объект, человек-зверь, за счет своей имитативной человечности стоит в символическом “центре вещей”, на царском месте Сына Божьего, космического Субъекта.
Если сущность Человека-Объекта, конечно же, нечеловечна, то есть объектна или анти-субъектна, его внешние признаки имитируют человеческий тип в его основных чертах. Человеко-зверь имитирует мысль и слово. В этой неправомочной, с точки зрения космических законов, узурпации мысли и слова Человеком-Объектом и состоит максимум генного зла, максимум “расового греха”, не просто против вида, но и против всего устройства мироздания.
Мысль – это качество Субъекта. Сущность ее – в возведении конкретного предмета к световому архетипу, к идее и, в конечном счете, к “Я”, и далее через него к Богу-Отцу. При этом процесс мысли должен быть единым для всех уровней реальности, и “причинная энергия” перехода от конкретной вещи к световому архетипу влечет за собой сразу же переход от архетипа к “Я”, а от “Я” – к Богу-Отцу. В этом процессе снимается всякий гносеологический дуализм: Бог познает через Субъекта и, далее, через свет архетипов конкретику космоса, одновременно с растворением конкретного космоса через световой архетип Субъектом и, выше, Богом. И при этом, это суть не два действия, а одно и то же. Пародия мысли в Человеке-Объекте открывается через неполноту самого процесса мысли, через его частичность, и поэтому единая божественная мысль расщепляется, на две или более составляющих (например, переход конкретности к световому архетипу, но не далее, или даже к Субъекту, но не сквозь него – что сразу же отрицает и световое качество архетипа, и саму субъектность субъекта). Так, расщепленная спародированная мысль превращается в анти-мысль, в корень умственного недуга, в неизлечимое искажение интеллектуальных пропорций. Человек-Объект не мыслит, но имитирует мысль. Именно он создает через специфику своей противоестественной гносеологической позиции все варианты интеллектуального вырождения: от люциферизма и солипсического произвола, через паганизм и политеизм вплоть до фетишизма и откровенного материализма.
То же самое происходит и в сфере языка – сокровищнице мысли. И здесь человек-зверь разрывает теургическую связь между называемым предметом – языковым и сверх-предельным архетипом, наконец, Богом-Словом («Бог есть начало того языка»), связь, составлявшую основу сакрального языка гиперборейцев. Космический годовой архетип, из которого развились слова и звуки в Арктогее, раздробился в сознании Человеков-Объектов до чистых фрагментов – “слов”, “грамматических конструкций” и т.д., которые имели либо сугубо конкретный, либо абстрактно-методологический характер – вне интегрального строя – Великого пра-языка расы Севера. Естественно, человеко-зверь не создает язык. Он его узурпирует, как попугаи или сороки. Но в отличиe от говорящих птиц он парадирует на “горизонтальном уровне” абстрактную логику, в истинном языке имеющую вертикальный характер связи между собой различных онтологических, иерархических пластов. В принципе же, язык человеко-зверей – это солипсический произвол (человеко-зверь не имеет и не хочет иметь ни малейшего представления о том, почему эта вещь называется так, а не иначе, а значит она теоретически может быть названа и по-другому) и подчинение языковых концепций грубой конкретике вещей – коль скоро язык у человеко-зверей вспомогателен и вторичен по отношению к предметам. Такой язык не просто не-язык, а анти-язык.
Расовый дуализм, таким образом, имеет четко онтологический, гносеологический и метафизический характер – в нем фиксируются оба полюса космоса: световой субъективный полюс (нордическая раса, Человек-Субъект, человек-царь) и темно-объективный полюс (гондваническая раса, Человек-Объект, человек-зверь). В принципе, необходимость анти-человека (человека-зверя) в рамках или почти в рамках человеческого типа определена синтетичностью этого вида, его центральностью, его всеобщностью, долженствующей включать в себя оба лимита космической дуальности. Физическое звероподобие Человека-Объекта, его неандертальский фенотип – знак инаковости. Частичная схожесть с нордическим, долихоцефалическим типом – знак имитации.