«А вы, кошаки?» — спросил Тихон, почувствовав, что Миу не относит слово «звери» к существам своей породы.
«Нет. Мы уходим, но не боимся. Уходим, чтобы вернуться», — загадочно ответила кошка.
До следующей остановки плыли без приключений.
Солнце наконец-то выбралось из-за сростка нагуалей и заиграло на подернутой легкой рябью поверхности воды. Казалось, что в речке плещутся тысячи мелких рыбешек с металлически-блестящими спинками.
Время от времени можно было увидеть и настоящих, а не солнечных рыб. Поднимая фонтаны брызг, осетры выпрыгивали из воды и с громким плеском ныряли обратно.
Демид, сидящий на веслах, старался держаться точно посредине потока, подальше от берегов, чтобы не тревожить хозяев. За десяток километров пути ребята насчитали на берегу с полдюжины медведей. Завидев лодку, те прекращали рыбачить и внимательно следили за ней, пока она ни скрывалась из виду.
— У меня такое ощущение, что мишки хорошо знакомы и с лодками, и с людьми, — вдруг сказал Демид. — Если бы они видели лодку первый раз в жизни, то она заинтересовала бы их не больше, чем плывущее бревно.
— Дальше Норильска деревень нет, — возразила Любава.
— Деревень нет. А дикарей или сектантов?
— Дядька Андрон говорил, — начала Любава, но осеклась.
О бродячих племенах мало кто что знал. Когда-то, в темные века, каждый выживал, как мог. Те, кто пытались сохранить остатки цивилизации, объединились в общины. Но было немало и тех, кто воспринял катастрофу как возможность жить без всякой власти. Или самому стать властью — единственной и неоспоримой. Тысячи банд дрались за возможность попользоваться тем, что было создано предками. Все склады, до которых смогли добраться постепенно дичавшие потомки, были разграблены. Людям пришлось учиться добывать себе пищу и одежду не только с магазинных полок. Но в общинах сохранили память о том, как это делается, и выжить, имея знания, было проще. Дикари же через пару поколений после катаклизма умели только убивать. Причем — лишь себе подобных. Дикари умирали от голода, их косили болезни, которые те не умели лечить.
Но все же много — слишком много, по мнению общинников, — банд до сих пор продолжало кочевать по лесам и степям Земли. Во многих племенах сохранились остатки каких-то странных, порой жутких религий, которые были модны перед катаклизмом. Столетия одичания извратили идеи, и теперь было невозможно разобраться, откуда происходят те или другие ереси. Одни из дикарей поклонялись более или менее известному по писаниям Сатане, которого волхвы считают одним из образов Игрока, другие — малопонятному Мелькору, третьи — трехрогой лосихе, четвертые — бронзовому фаллосу. Общим было лишь то, что почти все еретики считали, что их боги — садисты-извращенцы, которым доставляют удовольствие чужие страдания. Поэтому повсеместно практиковались кровавые жертвоприношения.
— Постараемся быть поосторожнее, — сказал Тихон. — Как-то не хочется встречаться с дикарями.
Его опасения вскоре подтвердились.
Для отдыха походники выбрали крохотный островок в устье впадающего в реку ручья. Берега ложбины, по которой протекал ручей были илистыми, заросшими ивняком, а сам островок — песчаным, намытым течением над обломком какой-то бетонной конструкции. Ребята не стали гадать о том, что же тут было когда-то. Земля полна останками прошлого. Тихон не раз бывал в местах, где когда-то шумели города предков. Теперь это больше всего напоминало участки полуразрушенных скал-останцов. Бетон крошился и превращался в щебень. Металл рассыпался бурой пылью. Остовы кирпичных зданий, зияющие оплывшими оконными пролетами, еще сохраняли намек на то, что они были когда-то человеческим жильем. Более или менее сохранились лишь те строения, которые возводились из синтетических материалов. Но таких было немного, хотя именно они сильнее всего привлекали внимание кладоискателей. Системы защиты зданий, построенных перед самым катаклизмом, давали надежду на то, что дикари за прошедшие столетия не сумели проникнуть внутрь.
Но то, на чем вырос островок, было лишь куском бетона.
— Рыбачить будем? — вдруг спросил Демид. — Запасов у нас достаточно, но почему бы не сэкономить? Кошачьей добычи на всех не хватит.
— Отлично! — согласилась Любава. — Только инициатива наказуема.
Демид рассмеялся:
— Достань из моего рюкзака наконечник для остроги. А я пока вырежу древко.
Раздевшись до трусов, Демид осторожно вошел в воду, но добраться до берега ему не удалось — слишком топкое дно.