Несмотря на ядовито-зеленый цвет, он выглядел словно демон порождение преисподней, а крылья были обрамлены черной бахромой. Время от времени это чудовище орало показывая сразу три переплетенных языка, желтый, белый, красный.
Порядочный человек скорее всего посочувствовал пчелкам, защищающим маленьких еще не способных летать детей, чем голодному зубастику. Но Хинштейн это иная порода. Кроме того его восхищала храбрость и ловкость злодея. Пропусти зубастик хоть один удар длинного мощного бивня и ему будет не до поисков пропитания. Если пчелки разделились, чтобы атаковать со всех сторон... Вместо этого оранжевые лезли по очереди и отгребали тоже по очереди, в две смены.
Зубастик двигался в цветущих кустах очень ловко, и пчелки каждый раз оказывались в невыгодной позиции. Наконец зубастику удалось точным клевком сбить одну из насекомых, так перевернулась долбанув спиной вперед, застряв в колючках. Затем хищник проскочил под носом у другой и метнулся к гнезду.
Ядовито-зеленый монстр схватил маленькую пчелку, хитиновый покров хрустнул, выступила похожая на смолу кровь.
- Вот она хитрость жестокого существа. - Сказал Хинштейн. Его глаза блестели.
Пчелки бросились на нее разом, но до кустов зубастик добраться успел и драка потекла по-прежнему. Только приоритеты сменились - раньше зубастику нужно было прорваться и хапнуть, а теперь следовало удрать с добычей.
От ярости пчелы совсем потеряли соображение. Их крылья были непропорционально велики и покрыты перьями, что очень мешало в кустах.
А зубастик скакал по верху и чтобы на него напасть пчелам приходилось взлетать. Обычно за этим следовал короткий встречный толчок в крыло, и потерявшая равновесие птица летела вниз. Поединок стал затягиваться и Хинштейн с тревогой поглядывал на часы.
Тут зубастику повезло, он сумел так сильно укусить что пчелка рухнул вниз со сломанным крылом.
Уцелевшая пчела отступила, выставив клыки сабли, но зубастик видно решив что сначала нужно дожевать добычу взлетел вверх. Хинштейн не удержался и дал очередь из автомата по пчелам. Пробитые насекомые разом затихли.
- Вот теперь зубастику будет что есть.
- Это не осторожно! - Произнес Кинжал. Нас могут услышать.
- Автомат "Коршун" бьет почти бесшумно. Кроме того мне хотелось чтобы восторжествовало зло.
- И тебе это удалось. Смотри он уже возвращается, возможно у него будет приличный запас.
- Тем лучше!
Зубастик и впрямь вернулся, глотка широкая и он проглотил свою добычу быстро.
- Вот живоглот! Это по нашему! - Сострил Кинжал.
Злобный хищник не обращая внимания на убитых взрослых пчел, атаковал младенцев и принялся их пожирать.
- Дети вкуснее взрослых. Вполне правильный выбор. - Отметил Хинштейн. - Что-то во мне самом проснулась жажда крови. Пошли быстрее.
Бандиты и бизнесмены что практически одно и тоже прибавили шагу, их гнала вперед жажда золота и прочей добычи.
Вот они уперлись в ручей, голубая вода приятно омыла пропыленные сапоги и кроссовки. Шедшие сзади дамы скинул туфли разбрызгивая ножками теплую воду.
- Уже близко цель! - Заявил Кинжал.
- Это почему?
- Посмотри как Шамиль хвостом виляет.
Собака и впрямь юлила и выписывала узоры. Ее мощные лапы разгребали мох.
- Значит так расходимся, переговоры ведем по рации, соблюдаем тишину. - Заявил Хинштейн.
Отряды разделились и зашли с трех сторон, в одном месте им пришлось преодолеть холм, продираясь сквозь кусты. Кое-кого укололо, но коллеги зажали ладонями рот.
Вот джунгли кончились и они оказались перед лужайкой. На ней стояли круглые дома, и юрты напоминающие вигвамы. Часовых было не много, но они заметили движение не особенно поворотливых богатеньких вояк. Прозвучал сигнал тревоги, удары трещотки.
- Вот теперь мы по настоящему завелись. - Сказал Хинштейн. - Огонь пленных не брать.
Новые русские с большой радостью открыли огонь. Длительный переход в жару утомил их и они были рады вымесить на ком-то злость. Стоящий возле дерева воин упал пробитый очередями. Затем заорала полуголая женщина. Ее изрешетили. Даже из числа телохранителей мало кто нюхал пороху, поэтому они стреляли много не экономя патронов и не особенно скрывались. Летит граната, вигвам вспыхивает. Еще одна женщина бросает секиру, попадая в ногу охраннику. Тот ревет и падает зарывшись носом в песок. Видны трупы с рваными ранами, отряды ворвались в село.
Вот упало несколько убитый совсем еще маленьких детей. Хинштейн наткнулся на играющего грудного ребенка. Картина была такая что могла вызвать умиление.
Олигарх вдруг почувствовал в себе демона, казалось само зло обращается к нему и требует: