С минуту Юл соображал.
Затем вскочил и, невзирая на больную ногу, метнулся к вазе. Вытряхнул оттуда «Desert Eagle», попутно отметив существенные изменения в конструкции. После чего запустил руку и вынул две обоймы… позитронных патронов!
Патронов, любой из которых стоит на черном рынке, как подержанный автомобиль, и в состоянии превратить в облако пара… ну, например, тот же подержанный автомобиль!
— Не беспокойся, милый, — поспешно заверила его Пенни, осторожно выцарапывая из его ладоней обоймы и возвращая их на место. — Господин Минелли все понял, признал свою неправоту и ушел.
Тупой самовлюбленный козлина Рекс признал свою неправоту? Господи, ты существуешь! И ты велик! Именно так велик, как говорится об этом в Библии!
Ну а Пенни, какова? Амазонка! Комсомолка! Спортсменка! Впрочем, кто бы сомневался?!
— Поэтому Алиночке сейчас уже ничего не угрожает, — быстро заговорила хозяйка «Итаки». — Пойми, ей сейчас так плохо! Она так несчастна… Хорошо еще, что этот симпатичный молодой человек как может скрашивает ее печаль, — прибавила она как бы вскользь.
Нет, положительно, в этом огромном доме нужно держать ухо востро!
— Какой еще… симпатичный? — шепотом прошипел Юл.
Ужасная догадка холодной змеей вползла в его сердце и сжала, словно удав.
— Кто еще у тебя здесь? Отвечай!
— Ну, Юу-у-ул! Не надо кричать! Ты же ничего не знаешь! — испуганно протянула Пенни. — И потом самое главное, что ты должен знать: Персик не убивал твоего Патрика!
— Персик? — рявкнул Штурман так, что синхронно звякнули бокалы в гостиной и хрустальная люстра в библиотеке. — Здесь Перси Красавчик? Мда-а-а… Я ищу его по всему Пятизонью, а он… он отсиживается под юбкой у моей невесты!
Сна не было ни в одном глазу. Юл вдруг принялся хищно озираться по сторонам, пока не наткнулся на мутно-зеленую вазу с «Desert Eagle».
— Ага, а вот и наш десерт!
К пистолету они кинулись в едином порыве. И расстояние до вазы для обоих было примерно одинаковым…
А значит, в том, что руки влюбленных сплелись, а губы слились в горячем поцелуе… в этом не было ничего удивительного!
Но это — уже совсем другая история.
…Тот, кто произнес бы в Коралловом Доме сакраментальную фразу «милые бранятся — только тешатся», был бы прав ровно наполовину. И вторая половина, которая обычно оборачивается неизбежным примирением, всегда не в пример слаще первой.
— Юл, он и вправду не убивал Патрика.
— Я знаю.
— Он его даже никогда в глаза не видел.
— Я знаю.
— Он не похищал Алины, они заранее сговорились.
— Я знаю, Пенни.
— Говорят, только вчера он вдобавок ко всему потерял отца.
— Я отлично это знаю, Пенни!!!
— Ах, милый, этот Персик — глубоко несчастный человек!
— О-о-о-о-о…
— Что с тобой, дорогой? Тебе плохо?
— Послушай, милая, — простонал Юл. — У меня от твоих кузин и ихних персиков уже голова идет кругом. Шли бы они все автонным лесом и там погибли! В общем… разбирайся с ними сама!
С этими словами Юл вскочил и поплелся в свой личный кабинет. Этим звучным словосочетанием называлась каморка, сиротливо ютящаяся между библиотекой и оранжереей.
Но еще в коридоре Юл краем уха — и усилиями слухового имплантата! — услышал, как Пенни беззаботно мурлычет себе под носик свою любимую мелодию.
«Небось, протирает мягкой фланелькой своего верного „Орла“!»
Юл вдруг почувствовал, что его опять обыграли на его же поле.
Нужно было срочно успокоить нервы.
Вдобавок, как на грех, куда-то запропастилась заветная бутылочка вискаря «Белая лошадь», которую Юл перед походом на Тройку оставил в тайничке за диваном…
Ну, ничего, ничего. У него есть еще один верный друг и спутник, который никогда не подведет, — он ждет его за обросшей паутиной решеткой вентиляционного отверстия!
А пока… Юл подошел к стеллажу, куда он обычно клал все ценное после возвращения из аномальных зон, пошарил на полке, привычно нащупал нефритовую фигурку и… вполголоса выругался!
— Это что еще за ё-маё?
Шея Нефритового Уробороса была заботливо украшена… гламурным розовым бантиком.
К тому же могучий стабилизатор, и это было очевидно, еще несколько часов назад протирали чистящим средством! От Уробороса пахло лимоном!
Но окончательно доконало Юла то обстоятельство, что теперь его Уроборос… был разомкнут!
Юл твердо помнил и был готов поклясться даже памятью погибшего Патрика, что когда он вылез из люка эксклюзивного ооновского портала и потом, пока плелся, прихрамывая, к электронным воротам «Итаки», Уроборос представлял собой то же, что и всегда — неразрывное кольцо!
Теперь же он был разомкнут, натерт до блеска, насколько может блестеть нефрит, а из пасти зеленого змея торчал маленький кусочек ватки. Видимо, для лучшей гигиены полости его нефритового рта! Эх, недаром до того как стать наблюдателем ООН Пенни училась на стоматолога!
Юл осторожно освободил входной канал пи-генератора от посторонних предметов. Потом несколько раз глубоко вздохнул, тщательно следя за тем, чтобы выдыхать только носом. Затем решил сосчитать до двадцати пяти. Но сбился уже на восьми с половиной и решил дальше не считать.
А потом он услышал в ушах шум…
…Это шумели волны, с грохотом и плеском разбиваясь о прибрежные казантипские скалы, дробя утесы, выворачивая со дна гигантские валуны.
Это ревела буря в Академзоне, и небеса метали в Сосновый Бор громы вперемешку с молниями.
Это бушевал шторм в его душе.
— Гипершторм, — прошептал Юл Клевцов. — Но я не боюсь его! Я — и есть он!
Он обхватил голову руками, весь отдаваясь во власть этой грозной стихии, поселившейся в нем. Потом закрыл глаза, глубоко вздохнул и блаженно улыбнулся.
Больше не было его маленькой комнатушки с важным названием «личный кабинет».
Не было гостиной с несусветным пистолетом в мутно-зеленой декоративной вазе.
Не было идиотского бантика и куска дезинфицированной ваты в пасти у Уробороса.
И даже бутылки «Белой лошади» в тайничке за диваном! Ее не было тоже! Никогда!
Зато был огромный колесный механоид, который, получив сдвоенный заряд из лучевой двухстволки, накренился на правый борт и начал сползать по радиоактивной оранжево-коричневой осыпи.
Казалось, мгновение — и зловещее порождение техноса опрокинется.
Еще пара лучевых зарядов!
Массивные стальные вилы железного монстра, которые он унаследовал от своих примитивных предков — армейских каров-погрузчиков, оплавились и согнулись под невероятным углом.
И были глаза сталкера, глаза Юла Клевцова по прозвищу Штурман. Это он только что всадил в кар изрядную порцию лучевой энергии и теперь с холодным торжеством наблюдал сквозь сетчатые окуляры защитных очков за тем, как механоид натужно скрипит, силясь удержать равновесие и нащупать ближайшую точку опоры.
Лязг стоял ужасающий. Штурман улыбался.
Пенни смотрела, как Юл улыбается во сне.
Ласково пошевелила его волосы. Покосилась на пустую бутылку из-под «Белой лошади».
— Ну и кабан, — сухо изрекла госпожа Квин. — Засосал литр и еще сам дошел до кровати…
Осторожно разжала его пальцы, один за другим.
Разомкнутый нефритовый Уроборос подмигнул хозяйке Кораллового Дома каменным глазом.
Поскольку Пенни была уже полностью одета, ей оставалось только сунуть «Пустынного Орла» в кобуру и, взяв нефритовую фигурку, поместить ее в специальный контейнер, подвешенный к поясу.
После этого Пенни кратчайшим путем пересекла Коралловый Дом и вышла за охранный периметр базы.
В темноте флюоресцировали утесы айзенофорных кораллов.
Часы показывали 1.11 по Гринвичу.
— Все сложнее, друг мой. Все намного сложнее, — произнесла Пенни голосом Старика и быстро, не оглядываясь, пошла прочь.
Примечания
1
Могера большая, лат. Mogera robusta — самое большое животное семейства кротовых.
(обратно)