Ронда ластилась ко мне, как кошечка, заглядывая в лист, описывающий ее существо. Она шла среди ветреного мороза, в платье с разрезом до бедра, рядом со мной, и касалась меня открытыми плечами, жесткими бёдрами, тонкими предплечьями, высокой грудью.
⁃ Ну, что там написано? Мне неудобно читать самой.
Я протянул ей записи Луи.
⁃ Ты хочешь, чтобы я взяла это? Я не могу.
⁃ Почему?
⁃ У меня… как бы нет тела.
⁃ Но я же чувствую тебя.
⁃ Хочешь, чтобы я объяснила различия между тобой и листком бумаги?
Подъехало такси. Мы сели в машину. Таксист видел только меня, но я был не один. Я положил ладонь на ногу Ронды и сделал несколько поглаживающих, ощупывающих движений, точно хотел убедиться в ее осязаемости. Ее кожа была тёплой, сухой и гладкой — ощущения невозможно сравнить ни с чем. Такова на ощупь только кожа женщины — настоящей, абсолютно реальной, не имеющей ничего общего с выдумкой или галлюцинацией. Мы ехали домой к Ронде.
Она открыла мне дверь изнутри квартиры, хотя подошла к ней вместе со мной снаружи. Реальное тело Ронды было бледным, слабым и усохшим внутри ветхого выцветшего вафельного халата. На неё опять было больно смотреть.
⁃ Ты что-нибудь ешь? — спросил я, снимая куртку.
⁃ Наверное, — ответила Ронда, — инстинкты у меня ещё сохранились. Но чувствую себя отвратительно. Обременённо. Тело мешает мне. Даже следить за ним не хочется.
⁃ Зря. Ты красотка.
⁃ Зачем мы приехали сюда? Ладно я… Я здесь живу. А зачем приехал ты?
⁃ Ты просила навестить тебя, когда будет возможность. Сейчас у меня есть не только возможность, но и повод.
У меня не осталось никого, кроме Ронды, чем бы она ни была. Она плохо выглядела, плохо говорила, плохо чувствовала реальность. Я хотел помочь ей, но она не подпускала меня близко в реальном мире. Возвращаясь в тело, она оказывалась в оковах, влияющих на это тело. Страхи, социальные нормы, этикет, установки — все то, что ограничивает свободу духа.
⁃ Что за повод? — Спросила она.
⁃ Рецензия Луи.
Я достал из кармана сложенный лист и снова протянул ей. На этот раз она смогла его взять. Читала с трудом, обращая текст к свету, щурясь, поднося ближе к глазам. У неё дрожали руки — прекрасные смуглые худые руки с тонкими пальцами. Я смотрел не неё, и перенимал ее слабость. У меня не было сил думать о причинах и следствиях, разбираться в них, тем более — влиять на них. Все просто происходило. Я отпустил контроль ситуации, потому что не мог с ней справляться и решил посмотреть, к чему это приведёт. Я не хотел думать об Арнелле. Не мог думать об Элис. Мне было холодно — так холодно, что у меня тоже дрожали руки. Дочитав, Ронда сказал мне, что не понимает написанного Луи. Я ответил, что и сам не до конца разобрался и пошёл на кухню, чтобы приготовить Ронде что-нибудь поесть. Я солгал ей. Все, что написал архивариус походило на заметки шизофреника, слышащего голоса в голове, но Бойл таким не являлся. Он мыслил здраво, точно и не давал поводов сомневаться в его компетенции. Все, что он выяснил о Ронде было мне понятно. Не понятно было только то, как ее укротить. Заручиться ее доверием.
Холодильник был пуст. Я заказал пиццу, хотя поиск работающего первого января заведения оказался непростой задачей. Ронда сидела на диване, оперевшись на локти. Ее голова жалко висела на хрупкой шее, лопатки остро торчали под ветхим халатом, сальные волосы еле держались за череп. Мне хотелось найти ее Точку Истины и преобразовать ее, одухотворить, оживить ее, но я отказался от этой мысли. Элис моё вмешательство не помогло.
⁃ Я не вижу смысла оставаться здесь, — сказала Ронда, — мы все тут мельтешим, как бесполезные крохи, ищем сострадания, воюем, клянчим, трясёмся над мелочами. А к чему? Там всё просто. Можно всё, и поэтому особо ничего не хочется. Там всё — правда. Твоя подруга, наверное, тоже это понимала.
Я забыл, что Ронда может видеть образы чужих мыслей и рассказывал ей все, сам того не осознавая. Все мое существо было для неё открытой книгой — и я презирал ее за это. Свойства Ронды, как явления, описанные Луи, объясняли ее способность. Энергетический Интеллект реагировал на мысли с энергетическим посылом. Во мне были гнев и горе. Ронда видела это.