- Эх, малая, опять мне, кажись, в бубен бить надо. Эх, эх, непутевые! – закряхтел шаман, не отвечая на прямой вопрос. – Ни на чуть нельзя оставить. Как без призора, так сразу вляпаетесь! Женя хорош, и ты не отстаёшь.
- Это потому, что она мне на смену пришла, - послышался еще один голос – звонкий и печальный, - сгорит, Танюша, как лучина. Я сгорела, теперь ее черед. То ли еще будет!
На мостике проявилась призрачная фигурка девушки с распущенными волосами. Она заколыхалась, как золотистая вуаль на ветру, и неожиданно громко запела:
- Вейся, вейся, кудель на Макошин день! Прядись, пряженька, славься, Матушка! – тут певунья протянула к Татьяне руки: - На капище со мной пойдешь, подруга? Пойдешь? Макоши поклонимся, за судьбу помолимся! Кругом обовьём, молоком польём.
Таня испуганно отпрянула.
- Угомонися, непутевая! – рассердился на призрачную девицу шаман. – Не путай день с ночью, а рыбу с поросём! Не твой она последыш, не дам!
- А то тебя, старик, спросят! - фыркнула та. – То дурное место, порченое, бежать от него надо, да ноги наши к месту примёрзли. Что, Танюша, никак не убежать тебе? Стоишь - себя губишь, и его погубишь! Мой-то жених холодный был, меня сразу забыл, а твой огненный, долго пылать будет, искрами сыпать, да все равно пеплом станет.
- Да что же вы все меня пугаете! – разозлилась Татьяна. - Говорите прямо, что нам грозит и как этого избежать?
- Это ж пророчество, – качнул седой головой шаман. - Его нельзя прямо. Даже во сне. Не можем мы!
- Почему? Жалко вам что ли? Раз явились, так излагайте по существу!
- Во глупая! – Саэрганов, нагнувшись над перилами, уставился на мирно журчащую воду. – Мы же на мосту, а не на партийном собрании. Излагать по существу не получится - пророчество исполнить надо, а не предотвратить.
- Так мне-то что делать?!
Призрак безумной девушки взлетел над рекой и перенесся на бережок, где стал плотным, уселся на камешек и опустил ноги в поток. Близкое присутствие странной тени в кустах покойницу совсем не волновало, а вот у Тани все это вызывало леденящий ужас. А ну как тень выскочит из кустов, привлеченная привидением, и откроется всем на всеобщее обозрение? Станет ее видно – контакта с ней уже не избежать...
- Храм в лесу видела? – громко спросил шаман.
-А? – Таня обернулась к нему и после секундного колебания ответила: - Видела.
- Сгорит он. Судьба – как вода, но огненным валом пройдет – только чернота останется.
- Ой, на дворе-то, на дворе, - затянула золотистая девчонка, болтая в воде ногами, - плакала девчоночка на море, на белом на камушке сидючи, на быструю реченьку глядючи!..
- Когда? – деловито спросила Таня, радуясь долгожданной конкретике. - Когда это случится?
- Скоро. Бочки готовы, стоят заправлены. Много-много стоят - ждут, когда запал подведут.
- Гуляй, батюшка, здорова, - выводила безумная, - сыми со камушка белова! Да у батюшки жалости не многа, не снял меня со камушка белова!
- Цыц, ненормальная! – прикрикнул на нее Саэрганов. – Хватит блажить! Поговорить нам дай.
Привидение замолчало, надулось.
- В храме собираются зарыть бочки с горючим? – уточнила Таня. - Зачем?
- Бурханить будут, - ответил шаман и покосился на притихшие кусты, за которыми так и таилась непонятная тень. – Жертва ему нужна, да только они неправильно делают. Все, ну все извращают! У каждого бурхана свои правила – знаю, знаю! Но зимой жертву не приносят. Зачем зимой? Добрые боги спят, одеялом укрываются. Вот как проснутся, зелеными листочками украсятся, тогда небесные врата откроются, и можно в Верхний мир камлать. А они – зимой, в снегу бурханить вздумали. Вот дураки! Ложный огонь - плохой, беду питать будет, из подземного царства жилы тянуть, злые тени плодить. Потому и сгорит все.
- Злые тени как эта? – Таня боязливо указала на кусты, где угрюмо зашелестело и захрустело сухими ветками, словно гигантские челюсти еду перемалывали. Даже Таня-привидение оглянулось и поежилось. - Василий Эрдынеич! Вы так и не сказали, что делать?
- А ничего уже не поделаешь, малая, узоры-то начертаны - взорвутся бочки.
- А… как же Валя?
- В бубен надо бить, - как-то неуверенно протянул шаман и взглянул на руки, которые вытянул перед собой ладонями вверх, - а у меня ни бубна, ни колотушки... Пойду что ли поищу.
- Стойте! - Таня каким-то совершенно чудным образом смогла все-таки ухватиться за Саэрганова. – Я ведь выйду за него замуж и все у нас будет хорошо, да?
Саэрганов взглянул на нее и растянул губы в улыбке:
- Мы с твоим дядькой еще повоюем, ух, повоюем! Но и ты не робей, малая. Я зря что ли жениха тебе искал? Вот еще, стал бы я напрягаться, если б все плохо закончилось.