-... А вот еще какая история приключилась с жителем села Сосновец, отправившемся в лес за брусникой, - говорил Валентин, медленно продвигаясь в потоке поворачивающих на перекрестке машин. – Сначала у него все хорошо шло, но потом он вдруг обнаружил, что стало неестественно тихо. Ни лягушек, ни пения птиц, ни шелеста ветра, даже вечной гнуси нет, не звенит и не кусает. Встал он с корзинкой, оглядывается кругом и чувствует, как его буквально тянет пойти в сторону. Ну, он и пошел…
- Зря, - сказала Таня.
- Он после и сам понял, что зря. А поначалу ничего не осознавал, переставлял ноги, как заколдованный. Стемнело, началась гроза, но даже молнии сверкали над головой беззвучно. Дошел он до какого-то ручья, где никогда еще не бывал. Под ногами хлюпает, бредет на ощупь, вытянув руки и натыкаясь на скрюченные деревья, пространство временами озаряется ярчайшими зарницами и снова погружается во тьму. И вот вышел бедолага на поляну…
Караваев замолчал, выдерживая мхатовскую паузу.
- И что там? – не утерпела Татьяна.
- Чует он, что поляна эта жуткая, безжизненная, - зловеще сообщил Валентин.
Причем, что удивительно: голоса он намеренно не понижал и не искажал, однако выходило у него все равно проникновенно-пугающе, как у профессионального актера. Женя всякий раз поражался, на какие несвойственные в обычной жизни роли порой способны влюбленные мужчины. Неужели и он рядом с Оксаной выглядит столь забавно, заливаясь соловьем? За собой-то не замечаешь.
- …и четко так понимает: если ступит на поляну, то с ним случится что-то нехорошее.
- Неужели пошел?
- Нет, не пошел, обратно повернул, через силу. Спустя час начало светлеть, и он выбрался на проселочную дорогу, к людям.
- А на той поляне-то что было? – не унималась Таня.
- Да черт ее знает. Он же развернулся, значит, так и не узнал.
- И в чем тогда соль истории?
- А соль, - сказал Караваев, - в том, что мужику казалось, он полдня на Сандовских болотах провел, а на самом деле трое суток блуждал.
- Где ты этих сказок начитался? – с улыбкой спросила Оксана.
- По поручению Жени по форумам лазал, - рассмеялся Караваев, - а теперь он бирюком сидит и делает вид, что ему не интересно.
- Нет, я все, что ты нашел, внимательно изучил, очень полное досье получилось, - произнес Ромашов, желая повысить рейтинг Валентина в глазах своей племянницы, - но я считаю, пусть за миражами и порталами ребята из «Космопоиска» гоняются. Нам немного другое нужно.
Спонтанная прогулка по Твери вышла занимательная, хоть и бестолковая. Они останавливались там, где видели нечто интересное, осматривались и искали пояснения в интернете. Получалось хаотично, но Жене понравилось. Возможно, причиной была особая близость, установившаяся между ним и Оксаной. Они с ней все еще находились в начале пути, несмотря на назначенную на февраль свадьбу, и продолжали открывать друг друга.
Оставив машину на одной из стоянок, они прошлись по набережной Волги, пофотографировались у Путевого императорского дворца и перекусили в милой кафешке, куда их пустили вместе с собакой после небольшого препирательства и клятвенного заверения, что пес будет паинькой.
Вернувшись к машине, они перебрались на другой берег и возле памятника Афанасию Никитину немного задержались. Здесь было мало народу, и Валя спустил Герта с поводка. Татьяна неожиданно для всех оказалась весьма сведуща в биографии тверского купца-первопроходца, сходившего «за три моря», и поведала его историю без подглядывания на сайт.
- В середине 15 века в Москву прибыло невиданное посольство из Закавказья, - рассказывала она как по писанному, - когда же наши собрались нанести ответный визит ханам, с дипломатами поехали и купцы. Среди них было несколько тверитян, в том числе и Афанасий Никитин. Он был не самый богатый купец, ему пришлось набрать кредитов, чтобы закупить нужные товары...
Женя обратил внимание, с какой любовью смотрел на нее Валентин. Это зрелище наполнило его прямо-таки отцовской гордостью, словно это он сам растил племянницу с младых ногтей, учил ее и прививал женскую привлекательность. Смешная реакция, как он с мысленной усмешкой себе признался, но Валя ему очень нравился. Когда Татьяна рядом с ним, он спокойно мог заниматься своими делами, в том числе обустраивать личную жизнь. Душа за родного человечка не болела, а радовалась.
- И как, разбогател и расплатился? – спросил Караваев, незаметно придвигаясь к Тане ближе.