- Один из нас или даже двое смогут пробраться к парапету и не задеть растяжки, - произнес меж тем Денис. – Спустимся и, если повезет, найдем помощь или работающий телефон. Но вести по лабиринту бестолковую толпу нечего и думать. Дед, стой где стоишь!
- Ага, стою! – согласно кивнул дед и качнул подсвечником.
Денис начал осторожно продвигаться между бочками, перешагивая через странные провода и светя под ноги тусклым фонариком, висевшем на брелоке с ключами. Валентин пошел следом, придерживая на груди расползающийся полушубок. Они благополучно добрались до края осыпающегося парапета и перегнулись, оценивая расстояние до земли и сложность воплощения затеи.
- Метров двенадцать, - сообщил Денис, прибавив пару непечатных выражений.
- Нормально, тех полотнищ нам хватит, - сказал Валентин. – Только узлы надо покрепче затянуть. Конец закрепить прямо на каменных перилах. Похоже, они выдержат вес человека.
- Меня волнует, что там внизу. Не видно ни фига. Спустимся, а нас там и примут в горячие объятия. Ты, кстати, пригнись, бинтами не свети в темноте. Пуля – она же дура.
Валя отступил, оглядывая затаившийся лес. Ночь выдалась темной, не помогал и снег. Перед церковью еще ложились какие-то отблески от тусклого освещения, пробивающиеся сквозь щели, да робкой Луны, но дальше разливалась сплошная чернота.
- Не пойму, вроде там что-то движется, - проговорил Денис. – Вон там, от дороги.
Валентин напряг зрение и тоже уловил движение:
- По-моему, человек бежит…
Когда неизвестный приблизился, Валя угадал в нем Ромашова. Помогла, скорей, интуиция, обострившаяся до предела.
- Женя! – заорал Караваев, приставив ладони ко рту. – Женя, осторожней! Не врывайся в двери и ничего не трогай!
- Сдурел? Прекрати семафорить, кому говорю!– рассердился Денис, но Валентин не слушал его, отчаянно махая руками.
- Это Евгений Ромашов, - пояснил он обрадованно. – Я его знаю! Он на нашей стороне.
Евгений выскочил из-за деревьев на открытое и хорошо утоптанное пространство и притормозил. Поскольку явился он со стороны звонницы, следившим за ним сверху он был виден, однако самому Ромашову пришлось соображать и приглядываться, чтобы понять, откуда к нему взывает Караваев. Наконец, он разглядел его за ограждением.
- Валя! – крикнул он. - Церковь заминирована!
- Знаю! - Валентин лег животом на широкие перила. - Не смей доски с окон отдирать, там все в проводах!
- Я пароль знаю!
- Да ладно…
- Это твой день рождения!
Караваев, не теряя времени, максимально осторожно заскользил к бочкам. Денис, чертыхаясь, последовал за ним:
- Откуда он взялся, такой умный? Ты ему доверяешь? Откуда у него код сброса?
- Верю как самому себе, - ответил Караваев.- Если говорит, что знает, значит, так и есть. И код верный. А вопросы потом. Посвети мне, пожалуйста!
- Уйди, я сам! У тебя руки дрожат. Говори цифры, которые надо вводить!..
*
Дорогие читатели! поздравляю вас с наступающим Новым годом! И желаю вам, чтобы наступающий год был для вас гораздо более удачным, чем год уходящий. Здоровья вам, любви, семейного благополучия и удачи!
Продолжение главы будет опубликовано 1 января, по графику. Кроме него осталось совсем немного - эпилог. Спасибо, что читаете!
22. Рубедо. Часть вторая
*
Евгений
Ромашов бежал к разрушенной церкви, и ему было жарко. Он на ходу расстегнул куртку, стянул шарф и перчатки. Он очень боялся не успеть. Ему предстояло преодолеть с полкилометра до разрушенной церкви, но в каждую секунду он ожидал, что впереди небо озарится огненной вспышкой.
Андреев – сумасшедший! Его психика была искорежена неосмысленными переживаниями, но интеллект не пострадал и, пока дух болезненно сжимался, пожираемый внутренними демонами, разум развлекал себя тем, что играл живыми людьми. Как ребенок солдатиками.
Возможно, когда-то Андреев изучал психологию и на него произвела сильное впечатление техника личностной трансформации. То, что между психологией развития человека и так называемой «алхимией» есть точки соприкосновения, новостью не являлось. Однако «превращения» в стиле Юнга стимулируют восточные практики, йога и медитация, а вовсе не шантаж. Поскольку Евгений совершенно не стремился к нирване и на философский камень ему было наплевать, подталкивать его к трансформации насильно – бесполезно. Вот только сумасшедшим закон не писан.