Его пес уже давно вертелся рядом с девушкой, и Валентин, кажется, завидовал тому, как свободно Герт выражает свои чувства. Однако, что особенно восхищало Женю в этом парне, так это деликатность и умение не торопить события. Для Тани это было первое светлое чувство, робко прораставшее из глубин много страдавшего сердца, и Валентин хорошо понимал, как важно не затоптать его, не спугнуть. То, что ранее Валя был женат и не смог удержать семью от распада, казалось Евгению скорей плюсом, чем минусом. Караваев уже знал, как не надо делать, и, будучи мужчиной сообразительным, не повторит прежних ошибок. Кому-то семейные невзгоды идут на пользу, а кого-то ломают. Валентин представлялся Ромашову человеком из первой группы.
Татьяна рассмеялась, заставляя и Евгения счастливо улыбнуться. Он крепче обнял Оксану, прильнувшую к его плечу.
- Да если бы разбогател! Путешествие не задалось. Сначала их караван разграбили татары под Астраханью, потом уцелевшие корабли попали в бурю в Каспийском море. Афанасий Никитин выжил, но остался без товара и личных вещей. Возвращаться назад он побаивался – там его ждали кредиторы, позор и нищета, поэтому он решил пытать счастья в Персии.
- Сильный мужик, - одобрил Валя, - верно, Герт?
Герт был согласен. Он скалился, преданно глядя девушке в лицо, и вилял хвостом. Он даже носиться по площадке перестал, пугая голубей.
- Афанасий много путешествовал. Он добрался до Индии, побывал на Цейлоне, в Китае и в Африке, пережил нападения, его держали в заточении, пытались обратить в мусульманство, но купец стойко переносил испытания и все время мечтал о том, как вернется домой, на Русь. К сожалению, он умер на обратном пути, так и не увидев родную Тверь. Зато его путевые дневники не только пережили его, но и вошли в фонд древнерусской литературы.
Женя склонил голову, чтобы посмотреть на Оксану. Невеста со значением улыбнулась ему, и Ромашову показалось, что еще немного – и его сердце разорвется от переполнявших его чувств.
Здесь, на набережной гулял ветер, и небо казалось выше. Волга была покрыта льдом, но местами, в районе сильного течения в нем зияли черные полыньи. Легкие птицы без страха вышагивали по серо-зеленой глади, запорошённой снежком, и склевывали какие-то крошки, может даже и мусор – с берега было не понять. Позади памятника Никитину вздымались к светло-серым тучам золотые кресты белокаменной церквушки.
Ромашову стало хорошо и покойно, он обнимал Оксану и благодушно смотрел, как в метрах пяти от них Валя осторожно берет за руку его племянницу.
- За нами кто-то наблюдает, - вдруг шепнула Оксана, разрушая идиллию.
- Что?
- Кто-то за нами наблюдает, - повторила она и, повернувшись к нему лицом, сделала вид, что поправляет на нем шарф, намотанный в несколько оборотов вокруг шеи. – С тех пор, как я изображала вдову Калугина, у меня обострённое чутье на чужой недобрый взгляд. Всегда знала точно, когда Нефритовый Дракон хватался за свой бинокль.
Как же не хотелось возвращаться в нормальный мир из страны розовых грез!
- Где он? – с обреченным вздохом спросил Евгений, имея в виду тайного соглядатая.
- Сейчас отошел от края смотровой площадки и спрятался за постаментом.
К памятнику Женя стоял спиной, но хорошо представлял его масштабы и расстояние. Они находились внизу, около чугунного носа ладьи, а четырехметровая бронзовая статуя размещалась гораздо выше, так, чтобы казалось, будто Афанасий Никитин глядит на Волгу с палубы корабля. Вверх, к памятнику вела лестница.
- Довольно далеко от нас. Подслушать не может. Точно, не праздный турист?
- Я не совсем уверена… но мы недавно пересекались с ним возле Путевого дворца.
- Как выглядит?
- Мужчина в бежевой куртке, отороченной мехом. На голове лыжная полосатая шапочка. Темные очки. Из-за этих неуместных очков я его и запомнила.
- Кажется, я его тоже видел…
- Кто знает, что мы поехали в Тверь?
Женя пожал плечами:
- Не вижу смысла сейчас за нами следить. Мы просто переместились из Москвы в Тверь, что в этом такого?
- А в Москве слежки не было? Может, из-за мальчика? Те самые конкуренты из Института прикладных наук.
- Я ничего не замечал. Да и Алхимик, то есть Владимир Андреев, меня не знает, не должен знать, - поправился Евгений в последний момент. – А давай-ка мы спросим, чего он за нами ходит!
- Ты что задумал? – встревожилась Оксана.
- Стой здесь!
Женя поспешно высвободился из ее объятий (чего недавно совсем не хотел) и стрелой взлетел по ступеням на смотровую площадку, но она была пуста. Тот человек в лыжной шапочке и очках исчез, и на хорошо очищенной щербатой плитке перед памятником невозможно было прочитать его следы. Ромашов пока решил не напрягаться из-за этого происшествия.