- Василий Петрович!
- Я уже пятьдесят лет Василий Петрович! Ты вот что учти: если чертов Алхимик свою смерть подстроил, то он до сих пор где-то бродит на свободе и однажды вернется. За тобой вернется! Я не хотел этого тебе говорить, но должен признать, что такого развития событий я не исключаю. Эти маньяки живучи и умеют возвращаться в самый неподходящий момент. Так что не думай, что распрощаешься с нами раз и навсегда, мы тебе пригодимся, как и ты нам.
- Василий Петрович, я не азартен и превращаться в охотника за неуловимым Сен-Жерменом мне претит. Тем более, что охотник часто сам становится добычей.
- Все, я сказал! – рявкнул в сердцах генерал. - Свободен! Осенью я тебя наберу. До осени, надеюсь, этот тип не объявится, да и тяжеловесов сверху мне сдержать удастся. Объясню им, что ты малость головой повредился на опасной службе, нервы сдали. Но дальше – не обессудь! Собой не дорожишь, о семье подумай, ты же теперь не волк-одиночка, тебе со стаей дружить надо.
Тем не менее, заявление по собственному Евгений на стол Игнацкому все-таки положил.
Уезжал в отпуск он с неспокойным сердцем, но постепенно острота переживаний притупилась. Дни шли за днями, недели за неделями, и душа его оживала – не без влияния Оксаны, разумеется, оказавшейся замечательной спутницей жизни.
В начале лета Евгений счел, что вернулся в прежнюю форму, и занялся поиском работы. Поскольку срок действия его врачебного сертификата подходил к концу, он записался на курсы и прошел новую аккредитацию, после чего без проблем устроился на должность психотерапевта-гипнолога.
Попутно он вернулся к мониторингу знакомых пациентов, поучаствовал в судьбе несостоявшейся самоубийцы Аллы Симоновой, которая делала успешные шаги в адаптации, и занялся проблемами Юли Истоминой и ее капитана. Физическое здоровье Игорю он вернуть не мог, но охотно помогал обрести мотивацию и волю к дальнейшей борьбе. Игорь и Юля оформили официальный брак и взяли на воспитание двух детей из приюта, девочек-двойняшек. Женя верил, что самые страшные испытания у этой пары остались позади. Ему же привычная работа приносила полное удовлетворение.
В августе состоялись две свадьбы: Вали и Татьяны, Зойки и Артема. Случилось это с разницей в неделю, после чего счастливые молодожены все вчетвером (впятером, если считать Герта) отправились на Байкал, к бабушке Артема Тарасова.
Перед отъездом Валентин откровенно признался Евгению, что подумывает о возвращении в Иркутск в отряд спасателей, и спросил, как он к этому отнесется.
- А что Таня говорит? – поинтересовался Ромашов.
Узнав, что Таня не против, более того, мечтает пообщаться с Гургэмой (а то и в ученицы к ней набиться), дал слово не препятствовать их решению. Он знал, что любое сектантство проистекает от пустоты внутри. Когда человек пуст и не знает, чем себя наполнить, он ищет то, что даст ему цель. Испытывая голод, он будет поглощать все, что угодно - то, что в нормальном состоянии и за еду бы не посчитал. И пища духовная в этом смысле ничем не отличалась от обычной еды. Пусть уж Таня общается с хорошими людьми, рассудил он, учится у Гургэмы. Это гораздо полезнее, чем кормиться с рук у сомнительных «учителей» Института прикладных наук.
- Присмотри за Аркадием, - попросила Таня, уезжая, и Жене пришлось дать ей обещание, что парень будет под надежной защитой до тех пор, пока окрепнет достаточно, чтобы отправиться к ней на Байкал.
После того, как во время эвакуации из церкви его обманом похитили люди сенатора, парень заработал нервный срыв, но зато многое понял и подрастерял свой гонор. Ромашов считал, что испытания в целом пошли ему на пользу, а если вдруг и Гургэма решит взять на себя ответственность за будущее молодого некроманта-неудачника, то за Кешу можно быть спокойным.
Женя и Оксана остались в Москве одни. Они скучали по друзьям, но Евгений считал, что Татьяне на Байкале будет лучше, да и ожидание малыша вносило в их с женой существование тихую радость, помогая пережить разлуку.
В этом ожидании была и нотка интриги. Оксана отказалась говорить мужу, кто родится – мальчик или девочка, и Женю это слегка нервировало, ему в последние месяцы не хватало определенности, а тут он снова попал в ситуацию, где не мог ничего контролировать и прогнозировать. Хорошо еще, что он не разучился критически смотреть на себя со стороны и мог приказать «убрать обороты», иначе бы пошел в разнос.