Евгений вгляделся в нее, догадываясь, что она явилась к нему вовсе не за этим. Оксана соскучилась. Он тоже соскучился. Положив на письменный стол телефон, Женя протянул к ней руки:
- Иди ко мне!
Оксана подошла, но, позволив себя обнять за талию, слегка отклонилась назад, чтобы сказать:
- Жень, я серьезно! Подумала, что он связан с хозяевами гостиницы. Эти люди очень странные. Женщина боится сказать или сделать лишнего, словно ее запугали. Это неспроста.
- С хозяевами все просто, - ответил Ромашов, продолжая ее обнимать и притягивать к себе. – Типичный союз деспота и жертвы. Алла к тому же недавно родила и пока не справилась с послеродовой депрессией. Отсюда и перекосы в поведении.
- Откуда ты знаешь? Я плача ребенка не слышала.
- И хорошо, что не слышала, а услышишь, не вздумай сказать хозяевам, молодая мать и без наших замечаний чувствует себя неумехой. Кроме малыша на ней вся гостиница, включая кухню. Наверняка, она и поесть нормально не успевает. Заметила, как на ней одежда висит?
- Ее муж мог бы нанять кого-то в помощь.
- Ее муж, по всему, очень жадный. А что до наблюдателя в солнечных очках, - вернулся Женя к старой теме, - он мог быть обычным прохожим. Мы просто случайно пересеклись с ним дважды за один день. Случайности случаются.
- Но он нас так разглядывал, - Оксана передернула плечами, и Женя нежно погладил ее спину, успокаивая и лаская. – Я физически чувствовала на себе его взгляд.
- Мы - приметная группа. Две красивые девушки и собака, - Женя осторожно ее поцеловал, пробуя на вкус идеальные губы. Оксана почти не пользовалась косметикой, но ее внешность от этого пренебрежения ничуть не страдала. – Я бы тоже на нас смотрел.
- Ты просто не хочешь грузиться этой темой, слежка тебе неприятна, - шепнула она, слегка уворачиваясь, но не отстраняясь.
- Она всем неприятна, но пока ответов нет, что толку ее обсуждать? Давай займемся чем-нибудь более интересным, если ты не против.
Оксана смирилась, что разговор не получится, и лукаво улыбнулась:
- Тогда запри дверь!..
Ночевать Оксана поднялась к себе в номер к большому разочарованию Евгения. Он не желал ее отпускать, но пришлось. И ведь что удивительно, совсем недавно, до знакомства с ней, Женя всерьез опасался, что заболевает модным сейчас «прогрессирующим индивидуализмом», когда страшно брать на себя излишние обязательства. Знал он за собой подобный грех. Ему хотелось отвечать только за себя. Ну, и за Таню, которая без его поддержки пропала в прямом смысле слова. Этих забот ему с лихвой хватало. Другие женщины служили источником бесконечных хлопот, тем более, если речь о подруге, с которой хочется провести больше, чем одну ночь. После секса прекрасная половина человечества требовала объятий и близости – не физической, а душевной, но Жене в иных ситуациях хотелось сразу встать и уйти. И не потому, что он был циником и сухарем, а потому что не оставалось сил, чтобы соответствовать чужим запросам. Даже с Катериной, с которой он поддерживал связь несколько лет, не всегда получалось выдержать до утра. А вот от Оксаны ему впервые не хотелось сбегать. Когда же она сама от него уходила, то оставляла в состоянии легкой паники и грусти, словно уносила с собой важную часть его самого.
«Это и есть любовь, - думал Женя отрешенно, следуя взглядом за рисунком на обоях и не вглядываясь в него, - я люблю Оксану. И чем лучшее ее узнаю, тем сильнее влюбляюсь. Здорово, что не наоборот».
...К утру выпал снег, заполнив мир ослепительной белизной. Взошло солнце, которое больше не скрывали тяжелые тучи, и окрестности засверкали бриллиантовыми искорками.
Выйдя на улицу, Евгений подумал, что если бы миру приносило выгоду уныние, он бы всегда лежал в тумане и дожде, но плохое всегда перекрывается хорошим, потому что жизнь нуждается в равновесии. Еще вчера сугробы были грязно-серыми, и улицы утопали в талых лужах, и казалось, что это нормально и навсегда, но сегодня все уродство скрылось за девственной пеленой, и на душе стало светлей, а понятие нормальности резко изменилось. Даже современный отель, смотревшийся инопланетной тарелкой, плюхнувшейся в огород, не вызывал раздражения кичливой архитектурой и не слишком приятными хозяевами. Присыпанный свежим снежком, он казался пряничным домиком из сказки.
Царила тишина. Вроде бы вокруг простилался город, полный жителей, но в выходной январский день он был вальяжен, беззвучен и нетороплив. Только барашки облаков скользили над ним в голубом небе, роняя вниз шустрые тонкие тени.
Женя вдохнул полной грудью, чувствуя, как нечто незримое и бесхитростное проникает внутрь и что-то меняет в его душе. Ему захотелось праздника – не по календарю, а по потребностям, и, заметив Оксану, стоящую у крыльца, он преисполнился радостным ожиданием. Радость, она же в мелочах, он это прекрасно знал. Свежий снег, солнце, улыбка любимой женщины – все это будило ощущения хорошего в себе.