Егорский притормозил у крайнего дома перед огромной лужей. Фонари в селе были, но их давно не включали, экономя на электричестве, а тусклого света месяца и фар, бьющих на дальнее расстояние, едва хватало, чтобы оценить глубину разлившегося грязевого моря. Участковый осторожно поехал вперед, прижимаясь к обочине, поросшей битой морозцем травой. Где-то там, между дорогой и давно не крашенным штакетником, в чернильной тени, насколько он помнил, пряталась канава. Очень хотелось и в грязи не увязнуть колесами, и в канаву не завалиться.
- …А после этих стуков он стал оставлять послания прямо на стенах, на двери. И в доме, и с улицы. Все больше матерное писал, но иногда и по-русски, - сообщил Кукушкин.
- ОН? – уточнил Егорский. – Не она, не оно?
- Без понятия, может, и оно. Написал как-то «Я из портала».
- Из какого портала?
- Ясное дело, из ада. С того света. Из заброшенной церкви!
- С каких это пор церковь стала порталом в ад? – ухмыльнулся участковый.
- С таких, как ее разрушили! Не богоугодное это дело – церкви ломать и поганить. Они от этого прибежищем всякой дряни становятся. Там и кладбище было, его большевики срыли, когда коровники для совхоза строили. Не зря ж бабка моя болтала, что в коровниках призраков доярки видели.
- Отставить бабкины сказки! Что делать чертям у Окуневых, когда руины церкви в другой стороне села, ближе к трассе?
- Так эту нечисть к себе Кеша вызвал! Говорю же вам...
- Минуточку, Аркадий же, по вашим словам, пострадавший! Ваш Барабашка ему голову пробил сковородкой.
- Барабашка не мой! – взвился сосед и икнул от возмущения. – И кстати, суметь вызвать нечисть не означает, что потом с этой нечистью справишься. Так-то вот!
- Так, Кеша Окунев, выходит, колдун? – вторично усмехнулся Егоркин.
- Клеймо ставить не буду, но всякое про него болтают. Оккультизмом он баловался, это бесспорный факт. Мне сын ветеринара, Семка Стрелецкий, рассказывал, что сам видел у него черную книгу с черными страницами. А текст заклинаний белым написан. «Чертова библия» называется. Аркадий ее в школу приносил похвастаться.
- Какой только дряни в наши дни не продают, - вздохнул Егоркин. – Сажал бы таких горе-издателей, честное слово! Лучше бы доброму и вечному учили.
Они благополучно преодолели лужу и выехали на ровную, хоть и скользкую от дождей дорогу, ведущую к одиноко стоящему одноэтажному дому. Он словно сбежал из села, чтобы прижаться к хмурому лесу. Человек чужой в этих краях мог бы подумать, что предки Окуневых были человеконенавистниками и индивидуалистами, раз построили дом на отшибе, практически на выселках. Но Егорычев знал, что прежде, в советские времена, с той стороны отходила дорога к совхозным лугам, и дальше, за перелеском начинались совхозные коровники. Дед Ольги работал там механизатором и новую избу для молодой жены срубил подальше от старой, родительской, поближе к совхозному хозяйству. На месте старого дома оставался ныне один фундамент, поросший крапивой. Да банька еще врастала в землю, прячась за кривыми яблонями и смородиновыми кустами.
Миновав огороды и ту самую накренившуюся баньку с латаной огромным листом железа крышей, блеснувшей на миг в луче фар, Егорский подкатил прямо к крыльцу. Ворота Окуневского участка были распахнуты, а в доме горел свет. Там не спали, несмотря на пятый час.
- Я с вами не пойду! – заявил Кукушкин. – У машины постою. Потом позовете, если что!
- Тогда уж к себе ступайте, нечего тут стоять.
- Уверены?
- Спокойной ночи, Петр Кузьмич, и благодарю за бдительность!
Егорский не испытывал волнения, хотя эмоциональное состояние Кукушкина понять мог. Сам он все еще не верил, что придется иметь дело с потусторонним. И уж тем более не верил, что тихий хорошист Кеша Окунев способен вызвать дьявола, руководствуясь дешевой книжкой. Наверное, если бы сосед сразу объяснил, что речь пойдет о полтергейсте, Егорский не стал бы срываться ночью в Деревягино. Может, и днем бы потом не стал, а посоветовал обращаться к церковникам.
Кукушкин вышел из машины вслед за участковым, громко хлопнув дверцей. Егорский поморщился. На звук из дома выбежала Ольга Матвеевна и дрожащим голосом поблагодарила полицейского за визит.
- Вы проходите, проходите, не стойте на ветру. Надежда только на вас, Сергей Дмитриевич! Только не знаю, чем вы помочь сможете, - обреченно добавила она в конце. – Оно ж никого не слушает.