- Крайнее средство никогда не применяют внезапно, - сказал Женя. - Вы показались мне разумной женщиной, не склонной к истерикам. Причина должна быть веской, не так ли?
- Конечно. Я ужасный человек. Я не понимаю, зачем послушала мужа и родила ребенка.
- Но вы тоже хотели ребенка, не так ли? Что изменилось?
- Ребенок - это совсем не то, что мне казалось. Я плохая мать и жена! Я разлюбила мужа, потому что он не понимает, как мне плохо. Я ненавижу сына, потому что он постоянно орет и мешает. Это неправильно! Мне надо все исправить!
Алла снова сорвалась на крик, это изматывало ее, всегда тихую и спокойную, но за антенну она держалась крепко, не отпускала. Как бы Жене хотелось сейчас загипнотизировать ее! Ввести в шоковое состояние и заставить отказаться от плана. Но это было невозможно сразу по двум причинам. Во-первых, он опасался, что резкая смена осознанности отразится на вестибулярном аппарате. Любое неверное движение, слабость и даже самый легкий транс подвергали ее и ребенка риску. А во-вторых, он не чувствовал в себе должной силы убеждения. Борьба со страхом высоты высасывала из него энергию. Он прикладывал столько усилий, чтобы не смотреть вниз и не дрожать в коленях, что на остальное его не хватало. Ему только и оставалось, что убалтывать ее, ожидая, когда Валентин доберется до нее. Плохо только, что они с ним не договорились об условных знаках.
- Вы давно об этом думаете или решение стало спонтанным? – задал Ромашов очередной вопрос, стараясь поймать и зафиксировать взгляд несчастной женщины.
- Это страшно, даже думать об этом страшно, но выхода нет,- сказала Алла, упорно отворачиваясь от него и не отвечая прямо. – Вы же понимаете, что это не просто блажь?
- Конечно, - подтвердил Ромашов. – Это не блажь и не глупость. Положение и впрямь серьезное. Но отчего именно сейчас, сегодня?
Он задавал вопросы доброжелательно и спокойно, хотя сам был не в лучшей форме. Если человек задумался о том, что пора уйти из жизни, то он уже решил для себя, что причин жить дальше нет. Алла не станет слушать о том, что «все наладится» или «следует подумать о семье». Но что тогда ей сказать, как обнадежить?
- Чем раньше я решу этот вопрос, тем скорее наступит облегчение!
- Алла, я подойду к вам поближе, - предупредил Женя. – Из-за ветра вас плохо слышно, слова относит в сторону.
Разведя руки для равновесия, он стал бочком подходить к Алле, не делая резких движений. Она позволила ему приблизиться, но когда он почти мог коснуться ее, резко отпрыгнула.
- Не смейте меня удерживать! – с истерическими нотками воскликнула она. – Вы не должны мне мешать!
Женя замер, не желая ее провоцировать. К тому же вблизи она могла заметить признаки страха, эту испарину, выступившую на лбу вопреки холодному ветру. Алла не поверит человеку, демонстрирующему слабость, ведь подсознательно мы способны принять помощь только от того, кто сильнее нас.
- Я только хотел ухватиться за вашу антенну, - извиняющимся тоном ответил он, - она выглядит надежной.
- Нечего было лезть сюда, если вы боитесь, - Алла отвернулась.
-Теперь уж поздно, я сделал эту глупость, - Ромашов сделал вид, что рассматривает обледеневшую крышу, - понятия не имею, как пойду обратно. Но вы не волнуйтесь, я не стану вас хватать.
На самом деле он бы с радостью ухватился за нее. Нет – схватил бы в охапку и потащил спешно прочь от этого кошмара. Но приходилось изображать спокойствие и делать «морду кирпичом». И не смотреть вниз! «Меня достаточно!» - в который раз напомнил он сам себе.
И все же его близость, его участие потихоньку делали свое дело. Осознав себя стоящей на краю, Алла теперь страшилась сделать шаг – любой. Она дрожала, прижимая ребенка, который начал кряхтеть и ворочаться в своем кульке. Надо было решаться и действовать быстро. «Где же Валя? – с тоскливой злостью подумал Ромашов. – Давно бы пора появиться. Чего ждет?»
Двор оставался пустынным, но это было и хорошо – устраивать шоу со зрителями было нельзя. Караваев правильно сделал, что отговорил остальных светится в поле зрения женщины. Алла была не из тех, кто готов выставить последние, как она думала, мгновения жизни напоказ. Иначе бы выбрала светлый день и крышу повыше в центре города, уж там зевак нашлось бы предостаточно. Здесь же появление праздных зрителей, тем более, мужа, от которого она бежала, могли окончательно пошатнуть ее душевное равновесие и заставить нервничать с непредсказуемыми последствиями.
- Может, пока мы с вами разговариваем, я подержу вашего сына? – предложил Женя максимально дружелюбно, в то время как сам с тревогой наблюдал за шевелящимся свёртком. – Мне кажется, вы немножко устали.