- Вы просто пытаетесь меня отговорить!
- Нет, я показываю вам еще одну версию будущего. Их много, этих версий. И вы все еще вольны выбирать, которую воплотить.
- Я хочу, чтобы все было как раньше. А это невозможно!
- Это возможно. Все снова будет, как раньше, - повторил Женя ее слова, закрепляя возникший у нее в голове образ, - не сразу, не прямо завтра, но будет. Обязательно будет! Однажды вы проснетесь с ощущением, что сегодня - хороший день. И улыбнетесь.
- Улыбнусь?! Ну, а что потом? После того, как я пойму, что снова ошиблась?
- Если покажется, что ошиблась, можно проверить себя. Вдохнуть поглубже и дождаться следующего дня, чтобы убедиться, какой он - лучше предыдущего или хуже. Я точно говорю: настанет день и вы, переодевая своего сынишку, улыбнетесь в ответ на его улыбку, и на сердце у вас будет легко. Вы будете целовать малыша не потому, что так надо, что так поступают все хорошие матери, а потому что это будет вам приятно. Вам обоим.
- Я вам не верю, - сказала Алла, но вся поза ее, все интонации и дрожь говорили обратное. Она хотела, чтобы он подошел и избавил ее от груза неразрешимых проблем. Внезапно он стал ее робкой, последней надеждой.
- Возьмите меня за руку, - он протянул к Алле правую руку раскрытой ладонью вверх. – Когда держишь человека за руку, сразу понятно, лжет он, фантазирует или говорит правду. Я знаю, как вам помочь.
Она не попятилась, но смотрела на протянутую руку со вселенской усталостью в глазах.
- Я ваш друг! Я говорю вам правду, и вы мне верите. Слышите меня, Алла? Вы сделаете так, как я вас попрошу.
- Да… - выдохнула она.
И вдруг ее сын, набрав в глотку воздуха, издал такой громоподобный вопль, что она очнулась, моргнула – и заметила «крюк» на перилах и подрагивающую веревку, уходящую вниз.
- Вы меня обманываете? – спросила она, беспомощно. – Я верю вам, а вы… вы просто тянули время?
- Я обещаю, что все будет хорошо! - Женя сделал последний шаг и дотронулся до ее согнутого локтя, резко фокусируя ее внимание на этом и не позволяя ей выскользнуть из невидимой сети, поймавшей сознание. Телесный контакт прочно и окончательно привязал ее к гипнотизеру. Ромашов повысил голос:
- Смотрите мне в глаза, Алла! И медленно разворачивайтесь лицом ко мне. Вот так, спокойнее. Дышите глубже, еще глубже… Все хорошо! А теперь очень медленно отдайте мне ребенка!
Алла протянула ему орущий сверток. Как только мальчик оказался у него в руках, Женя выдохнул, но он понимал, что это еще далеко не конец.
- Сейчас вы аккуратно отправитесь в обратный путь. Там, где вы недавно прошли. Вы слышите меня, Алла?
- Да, - покорно произнесла она, не в силах отвести от него взгляд.
- Хорошо, Алла, - он всякий раз повторял ее имя, чтобы удерживать на незримой привязи, - вы доберетесь до люка и спуститесь на чердак. Идите не торопясь. А я пойду следом. Больше не смотрите на меня, идите к люку!
Женщина повернулась и начала двигаться, но нога неожиданно поехала на скользком покрытии и неловко подвернулась. Алла грохнулась на живот и заскользила к краю. Ромашов, сжимающий ребенка, качнулся к ней, но понял, что не сможет ее подхватить. Руки были заняты, а земля… земля почему-то стремительно летела ему в лицо, спеша поменяться местами с черным небом.
Женю охватила паника, он отчаянно пытался справиться с головокружением и сохранить равновесие. Он рухнул на бок, вжимаясь к покатому склону и, высвободив руку, шарил ею вокруг себя, ища, за что ухватиться. Напротив себя он видел искаженное страхом и недоумением лицо женщины, чьи ноги уже болтались над бездной.
- Валя! – заорал он изи всех сил. – Лови ее!
«Да где же он?! Чего медлит?» - с отчаянием думал он.
Он сам уперся ногами в низкое ограждение, стискивая младенца, который уже не заливался, а хрипел от возмущения и усталости, что с его нуждами не считаются. Алла повисла на краю, вцепившись в оградку, которая скрипела и гнулась под ее весом. Она так и не вскрикнула ни разу. Только смотрела на Ромашова с отчаянием бессловесной твари, которую он обещал спасти, но почему-то предал. Женя с ужасом ждал, что она вот-вот сорвется.
К счастью, наконец-то появился Караваев. Он подлез снизу, подхватил и обвязал Аллу страховочной петлей. Почувствовав на себе чужие руки, женщина вышла из ступора и истошно завопила, но ей уже ничего не угрожало. Валентин говорил ей что-то, Алла всхлипывала до икоты, постепенно успокаиваясь, и наконец смогла разжать побелевшие от усилий пальцы. Зажужжала лебедка, унося их к земле.