- Что ж, в ваших словах что-то есть, - промолвил в задумчивости Николаич, известно, что именно аристократия увлекалась экзотическими формами оккультизма во Франции накануне Великой революции. И Сен-Жермен там отнюдь не последним лицом выступал, кстати. Если проводить аналогии, то нехорошо получается.
- В духовной сфере у нас царит вакуум, - сказал Караваев, - любой лидер культа, имеющий в подчинении значительное число абсолютно управляемых последователей, получает карт бланш для собственной реализации. Это и контроль за финансовыми потоками, и передел сфер влияния. Конечно, началось это не вчера, процесс изрядно запущен, но с ними давно пора что-то делать.
- Неужели среди элиты не осталось вменяемых? – задала вопрос Татьяна.
- Это не только вопрос вменяемости, - ответил ей Валя, - это еще и вопрос системности. Если начальник любит спорт, работникам тоже приходится полюбить спорт. А если начальник любит караоке... короче, понятно, что среда стремится к однородности. Запрос на веру в обществе существует, люди не могут долго существовать в вакууме. А тот же сатанизм не просто увлечение, а целый бизнес, который взял на вооружение науку. Теоретические разработки по продвижению «продукта», и здесь я не преувеличиваю, ведутся на Западе со второй половины 20 века и уже принесли плоды. Это давно не разрозненные группы избалованной молодежи, решающие внезапно устроить ради прикола богохульную вечеринку. Я в последние дни столько всего прочел на эту тему, что в глазах темнеет от омерзения.
- Ты имеешь в виду рок-культуру?
- В том числе. Это и музыка, и книгоиздательство, и кино, и миссионерская деятельность. Последовательно внушается, что вещи, считавшиеся прежде пороком, это – добродетель. Черное – это белое. А зла и добра не существует, есть одна лишь серость, которую следует использовать к своей выгоде, и тебе за это ничего не будет.
- Но это на Западе, - заметил Николаич.
- У нас тоже. Элита умная и светить личными пристрастиями, далекими от пресловутых «духовных скреп», не любит, но кое-что все равно прорывается наружу. То одна персона что-то ляпнет, то другая. То сообщат, что в Московской мэрии состоялся конгресс колдунов. То ангарские шаманы сожгут на жертвенном костре верблюдов во имя укрепления России. То в докладе на форуме про Каббалу ввернут. То музыкальный продюсер обнаружит у себя под подушкой куклу вуду.
- Может, это пиар такой, реклама от противного.
- В том-то и дело, что они абсолютно серьёзны и верят в то, что говорят. Просто иногда не совсем понимают, кому это говорят. Забывают фильтровать информацию, потому что в их среде это уже стало естественным и никого не шокирует.
- Выходит, Алхимик пришел на хорошо подготовленную почву, - заметил Николаич.
- Да, он ловко оседлал эту безумную волну. Другие конкуренты сошли с дистанции, кто сел, кто спился, кто в психушку загремел, а Владимир Андреев держится. Созданный им институт по исследованию мировых магических практик пользуется покровительством если не первых, то вторых и третьих лиц государства. Но на самом деле они там не столько исследуют, сколько практикуют.
- А почему Алхимик назвался Сен-Жерменом? – полюбопытствовала Таня. – Он масон?
Валя пожал плечами:
- Мы мало знаем об этой стороне его деятельности. Потому и стараемся к нему подобраться поближе. За богатого клиента Женя сойти не может, но вот как сотрудник института – вполне. Надежда есть, раз Алхимик его на встречу позвал.
- Сен-Жермен – личность очень любопытная, его загадку так никто и не разгадал, - промолвил Сидоров. – Он появился из ниоткуда накануне Великой Революции при французском дворе и исчез в никуда в 1795 году, когда его видели в последний раз. У него было много имен: Маркиз де Монферра, граф Уэлдон, граф Салтыков, граф Цароги, принц Рагоци, купец Нобле, господин де Сюрмон и так далее, всех не упомнишь. Он принимал активное участие в политических событиях того времени, был накоротке знаком с верхушкой европейской знати, а наш граф Григорий Орлов, любовник Екатерины Великой, заплатил ему огромную сумму за предсказания военных побед России. Все знавшие его неизменно попадали под его обаяние, восхищались или ненавидели, но никогда не оставались равнодушными. При всей неоднозначности, подражать Сен-Жермену сложно и ко многому обязывает, ведь он владел многими языками, был сказочно богат и, что важно, не старел.