Евгению была симпатичен этот искренний порыв. В отличие от Оксаны, скептично ей внимающей, он понимал, что Юля оставила стезю порока и готова все искупить. Однако то, что она безоглядно верила в панацею, сильно его огорчало.
И все же в присутствии Игоря этот разговор продолжать не стоило.
- Хорошо, не буду спорить, - сказал он. – Наверно, я не прав. Держите меня в курсе, пожалуйста.
- Конечно, - кивнула Истомина, успокаиваясь. – Я ведь не просто так искала тебя. Мы с Игорем нуждаемся в твоей поддержке.
- Всегда можете на меня рассчитывать, - подтвердил Ромашов. И незаметно сжал под столом руку невесты, чтобы та не возмущалась.
14. Странная роспись... Валентин (карта Колесо Фортуны)
14. Странная роспись в заброшенном храме. Валентин
КАРТА X. Колесо Фортуны
ЗНАЧЕНИЕ: Фиксация и Волатильность. Красный цвет – мужское и установившееся, белый - женское и нестабильное. Карта символизирует рок или будущее, которое решается сейчас, когда от алхимика уже ничего не зависит, он пожинает то, что посеял ранее. Колесо – оккультный знак кармы. Истинное «Я» алхимика получает важный урок, стимулирующий его взросление. Он должен стать господином своей жизни, и чем быстрей он примет свою судьбу, тем скорей окажется на восходящей стороне колеса.
С возвращением в столицу на Валю навалилось множество непривычных дел. Он никогда не любил бумажную работу, но в последние дни только и занимался тем, что искал информацию, составлял дайджесты и писал отчеты. Отчеты, вообще-то, должен был подавать Ромашов, но Женя спихнул это на него, причем так ловко, что Валя даже не понял, как это получилось.
В голову начинали закрадываться мысли, что Аркадий, гадая по книге, сказал правдивую вещь. Не его это, совсем не его – чахнуть над документами как простому офисному клерку. Не стоило спешить и соглашаться на первую попавшуюся должность, присягая Конторе на верность. Валентин скучал по работе «в поле», по физическим нагрузкам и риску простого спасателя. Краткий эпизод, когда он поднимался по стене, чтобы снять с крыши неудавшуюся самоубийцу, наглядно показал разницу между тем, на что он способен, и тем, что ему предложили. Возможно, угнетала и сама тема – мерзкая, страшная и противоестественная. С последователями темных сил, разумеется, следовало бороться, но – по-рыцарски, открыто и публично, а не исподтишка, словно это они с Женей делали нечто плохое, а не «адепты сатаны». Валя считал себя человеком действия, и Макиавеллиевское хитроумие было ему чуждо. Он настроился серьезно поговорить с Ромашовым, когда история с Алхимиком закончится. Не хотелось никого подводить, но и маяться в роли статиста-архивиста ему не улыбалось.
В канун Старого Нового года в дверь его квартиры позвонила Таня. Она явилась с двумя объемными сумками продуктов, и с порога начала распоряжаться.
- Почему не одет, не причесан? Уже три часа дня! И в комнате бардак. Ты хоть Герта выгуливал? – сыпала она вопросами, скептично созерцая его небритую физиономию.
- Герт – это святое, - ответил Караваев, подавляя зевок. – И почему это я не одет? Я одет. Правда, без фрака, но что касается бардака... вещи по комнате Герт растащил, и газеты разодрал он, а не я. Мне некогда было за ним ходить и отнимать. Я просидел за столом больше семи часов подряд, между прочим, да еще и полночи не спал, готовя Ромашову материал по современным сатанинским сектам.
- Бедненький! – Таня смилостивилась и поцеловала его в щеку. - Такая гадость эта твоя работа. Самое время сделать перерыв.
- Давай помогу с сумками.
Он забрал ношу и отнес на кухню.
- Ого, у нас будет пир? – донесся оттуда его голос.
- Валь, ты совсем заработался. Ты разве не помнишь, что у нас на вечер запланировано?