Валя не помнил. Честно. Когда он увидел сумки, забитые деликатесами, мелькнула надежда, что они с Таней проведут время вдвоем. Но девушка ее развеяла в один момент.
- Учти, кроме Жени с Оксаной еще и Николаич ожидается. Поэтому быстренько убери с пола все это безобразие и накрывай на стол, а я пока с Гертом пройдусь и тортик куплю.
- Николаич приедет? Сюда? – Валя так удивился, что вышел в прихожую и встал, наблюдая, как Таня цепляет поводок на довольную овчарку.
Таня с осуждением качнула головой:
- Ты и это забыл? Он обещал навести справки о церкви. И о том, кто там похоронен. Утром он звонил Жене, но тот уже убегал на встречу с генералом и потому просто пригласил в гости. Сегодня же праздник, Старый Новый год! А у Николаича какая-то сенсация, Женя не хотел это по телефону обсуждать. Думаю, они все приедут к ужину. Оксана специально ради торжества гуся в яблоках запекает.
- А... ясно, - кивнул Караваев.
- Тебе придется чуть-чуть потесниться, наверное. Николаич прибудет поздно, а дорога длинная. Женя просил тебя войти в положение, у тебя же второй диван на кухне…
- Ясно, - повторил Караваев. – Женя имеет права требовать, квартира служебная.
- Валь, а ты насчет Гургэмы узнал? – спросила Таня, уже стоя в дверях. Герт натянул поводок, но она, хоть и шаталась под его напором, крепко держалась за косяк.
- Я дозвонился до Андрея Ефимовича из Росрыболовства, передал просьбу связаться с Бальчиновой. Надо ждать ответа. Он с первой же оказией прибудет в Неторопку и привезет ей телефон.
- И когда она будет, эта «первая оказия»?
Караваев развел руками:
- Я сказал, что это срочно, но он не дома, отгулы взял.
Непрозвучавший упрек он принял. Тане действительно требовалось как можно скорей поговорить с Гургэмой и попросить совета. Но уж больно в несовременных условиях жила старушка! Давно не существующая на картах деревенька без электричества и прочих удобств, отсутствие дорог и прямых контактов превращали попытку наладить с ней связь в трудноразрешимую задачу. А хороший знакомый Караваева Андрей Ефимыч на новогодние праздники отбыл с семьей в Красноярск, к родне. Валентину было проще самому купить билеты до Улан-Удэ и пуститься в путь на свой страх и риск по заповедным землям. Именно это он и собирался предложить, если ситуация в ближайшие день-два не сдвинется с мертвой точки. С Женей он бы договорился – Таня важней отчетов.
Скоро в небольшой казенной квартирке стало шумно. Больше всего шумел Герт, узнавший Николаича и радующийся, как щенок. Однако в поднявшейся суете от Караваева не ускользнуло задумчивое выражение на лице Евгения, которое он, тем не менее, пытался скрывать. Что-то жесткое проступило в его чертах после беседы с генералом, какая-то непонятная Валентину решимость и грусть.
- Что тебе Игнацкий сказал? – тихо спросил он, улучив момент.
- Потом, - откликнулся Ромашов. И тотчас громко обратился сразу ко всем: - Ну как, друзья, сначала посидим и отметим, а после к делу, или наоборот?
- Сначала горячее, а то засядете за ваши сенсации и аппетит испортите, - вмешалась Оксана.
Гуся в яблоках приняли на ура и умяли без остатка. Застолье вообще вышло душевным, хотя вино лишь пригубили, в основном налегали на соки и минералку. Николаич вписался в компанию идеально. Женя вручил ему презент – игрушки, купленные для близнецов-тройняшек, и громадный мужик расчувствовался от неожиданности.
- А я вам фотографии привез, - сказал он. – Не самый новогодний подарок, конечно, но я старался.
- Это очень важно для нас, - заверила его Татьяна, чуть смущаясь, поскольку испытывала необычайное волнение.
- Ну, тогда держите, - чуть сместив блюда с фужерами, Николаич вывалил перед ней пачку распечатанных на цветном принтере и аккуратно нарезанных фотографий. – Раздобыть хоть что-то о Петропавловской церкви было непросто. Я лично ездил в Государственный архив Тверской области, копался во всех справочниках по Тверской епархии вплоть до 1915 года. И все это – учтите! – в нерабочие дни, архив официально закрыт до пятнадцатого числа включительно. Пришлось поднапрячь уважаемых людей, но поверьте, оно того стоило. Правда, сначала мне дали понять, что ничего толкового я не найду, потому что если в Деревягино было нечто далекое от канона, информация об этом либо не фиксировалась, либо изымалась.
- Кем изымалась? – поинтересовался Евгений, рассматривая фотографии, которые Таня передавала ему по очереди. Он отдавал их Оксане, а та Вале.
- Да самими священниками. Зачем им указывать скользкие моменты в церковно-приходских летописях? Но мне все-таки кое-что удалось нарыть, чем горжусь. Итак, точное время образования прихода определить невозможно, так как к моменту первой церковной переписи в Деревягино храм уже стоял. Первоначально церковь во имя Богородицы была деревянной, а перестроили ее в каменную во имя Петра и Павла в 1807 году.