- Нормальный человек не может на это смотреть, - сказал он, гася окурок в стоящей на мойке стеклянной пепельнице. – Но вам надо знать, чтобы никаких иллюзий не осталось. Алхимик – сволочь сладкоголосая. Сам лично никого и пальцем не трогает, но зато крышует этот дьявольский шабаш и вербует сторонников.
Евгений прикрыл глаза:
- Существует ли хоть малейшая вероятность, что это не он?
- А кому еще дергать за ниточки? Вы смотрите, смотрите! В этой папке достаточно мерзости, но вы должны их изучить. И обратите внимание на видео под номером семь, на нем свидетель говорит о запланированной на февраль церемонии. Может, ее и отменят, а может, и нет. Дети-то все еще у них, долго прятать не получится. Вам надо узнать дату и место, Евгений Ильич. Кроме вас внедриться в Институт ни у кого не вышло, а вы близки к успеху. Алхимик уже сделал вам предложение?
- Сделал, но я набиваю себе цену.
Игнацкий сурово взглянул на него, но промолчал, не стал комментировать методы своего эксперта.
- Однако если есть свидетель, почему бы не построить обвинение вокруг его показаний? – поинтересовался Ромашов, оттягивая момент, чтобы вернуться к просмотру.
- Потому что этот свидетель мертв! Более того, уже третий свидетель умирает при странных обстоятельствах после того, как соглашается дать показания. Несмотря на охрану! Несмотря на то, что мы пылинки с них сдуваем.
- В вашем ведомстве полно врагов.
- Не знаю, что и думать, – генерал потер руками лицо, а потом вновь полез за пачкой сигарет, чтобы закурить.
- Что с ними произошло?
- Первый умер от того, что ему вместо воды в стакан налили уксусной кислоты. Человек, призванный охранять, убил его, а после сам покончил с собой, выбросившись из окна.
- Охранника могли убить, чтобы замести следы.
- Вы меня учите следствие проводить?
- Простите, не подумал.
Игнацкий затянулся, и Евгений кашлянул, отворачиваясь – сигаретный запах он не любил. Генерал пошире открыл форточку.
- В квартире, кроме охранника и подопечного, никого не было, - сказал он. - Камеры слежения не зафиксировали посторонних, но мы допускаем, что нашего сотрудника загипнотизировали, как и свидетеля. Нормальный человек уксус с водой не перепутает – запах резкий, а гипноз – оружие эффективное, не мне вам объяснять. Но второй свидетель умер в ванной, поскользнувшись на мокром кафеле. Упал, ударился виском - мгновенная смерть, несчастное стечение обстоятельств, представляете? Ванная была заперта изнутри, дверь пришлось ломать... Третий свидетель, точнее свидетельница подавилась маслиной в минувшее Рождество. Откачать не успели – она ела на кухне одна, охранник отвлекся на подозрительный шум на лестничной клетке, вернулся – за столом труп. Честно говоря, Евгений Ильич, я близок к тому, чтобы поверить в черную магию.
- Свидетелей действительно могли запрограммировать, - после некоторого размышления, произнес Ромашов. – Заставили дать клятву верности. Их убило чувство страха и вина из-за предательства.
- Лучше бы они винились после суда, простите мой цинизм, - сказал со злостью Игнацкий.
Евгений глубоко вздохнул и вернулся к ноутбуку.
Он знал, что зло не делится на первый или второй сорт, и рано или поздно от невинного косплея и черных свечей заигравшиеся адепты очень быстро переходит к реальным преступлениям и экстремизму. Нарушив моральные устои один раз, вторично сделать это проще и легче. Особенно, если совесть молчит. При этом идейные руководители сатанистов активно расширяют сферы своего влияния. Они снимают элитные рестораны и клубы под свои сходки, продвигают своих на подмостках шоу-бизнеса, тесно работают со школьниками и студентами, вербуют последователей через соцсети и активно используют для психологического воздействия психотропные препараты. «Зло выгодно и приятно, а хорошими делами прославиться нельзя», - внушают они, и в нашем извращенном мире это кажется правдой.
Евгений сознавал: те, кто живет на полную катушку, очень быстро теряют способность радоваться чему-либо. Чтобы пробудить в себе хоть какое-то подобие чувств, моральные уроды должны с каждым разом повышать градус. Тут как с наркотиками: малая доза уже не работает, и приходится ее увеличивать. И если в самом начале достаточно заколоть на алтаре петуха, чтобы умыться его кровью, то со временем это перестает будоражить. Требуется что-то новое, опасное, отчего эмоции снова начнут бить через край. Жизнь после «черных месс» еще долго играет красками, напоминая, что смерть близка. Азарт, сопричастность запретной тайне и, конечно, безнаказанность – вот три кита, на которых сатанисты возводят свои черные храмы.